Он уверенно поднялся по лестнице, а затем направился в кабинет его величества Маттиаса Третьего из династии Фаблур. Двери, покрытые великолепной резьбой, распахивались одна за другой, лакеи низко кланялись — и так ровно до тех пор, пока не очутился перед королем Рехши.
— Ваше величество…
— А, вы… ну, что ж, проходите, проходите… сейчас вот, освобожусь, и переговорим.
Аламар спокойно стал в углу и принялся наблюдать за королем.
В голове наконец воцарилась легкая и прохладная темнота. Все лучше, чем каша из пепла, крови и бесконечных «а вот если бы я».
Король Маттиас был немолод, но весьма бодр, наверное, исключительно благодаря своему субтильному телосложению. Худой, в неизменном каштановом парике на лысой голове, шустрый и подвижный как таракан, он выглядел так, словно собирался прожить еще три человеческих жизни. Он все ходил вокруг нового механоида, довольно цокал языком, пытался, поднимаясь на цыпочки, заглянуть неподвижному механоиду в рот и пощупать клыки.
— Ваше величество, не стоит, — спокойно прокомментировал Аламар, за что удосужился насмешливого взгляда.
— Бросьте, мастер Нирс. Он совершенно неподвижен. Не заряжен. Только с утра привезли новый образец.
— Значит, герцогине нашлась замена?
— Ну конечно, мой дорогой. Не бывает такого, чтоб человек был абсолютно незаменим. И потом, неужели вы могли подумать, что я отдам вам герцогиню, не думая о последствиях? Если бы она была одна такая, вы бы ее, мой хороший, никогда бы не получили.
Аламар услышал скрежет собственных зубов.
Ну, конечно! А он, идиот, уже размечтался, что король проникся его горем и хочет поспособствовать поимке и наказанию всех зачинщиков бунта…
Тем временем король Маттиас продолжал осмотр нового солдата своей непобедимой армии. Механоид донельзя походил на гориллу, только прямоходячую, и был от макушки до пят покрыт деревянными чешуйками. Лицо… если, конечно, это можно назвать лицом, тоже было вполне себе обезьянье, с выдающимися вперед мощными челюстями и вылезшими из-под чешуек остро заточенными клыками.
— Новая модель, — похвалил Маттиас, оглядываясь на инквизитора, — по словам конструктора, непобедим на поле боя.
— Не вижу вооружения, — скептически отметил Аламар.
— В самом деле, — король пожал узкими плечами, — что ж, надо посмотреть…
И, мурлыча под нос легкомысленный мотивчик, направился к резному бюро.
Он извлек оттуда плоский ящик из дубовых дощечек, повернулся, поставил его на письменный стол и сдвинул крышку. Кабинет озарился тусклым голубоватым свечением: там, каждый в своем гнезде из ветоши, лежали крупные кристаллы, каждый размером не меньше куриного яйца. Аламар прищурился: часть кристаллов все же оказалась зеленоватого оттенка, что, впрочем, было совершенно правильно.
— Лациум, — задумчиво проговорил Маттиас, — основа нашей полной независимости. Если найдут еще один источник где-нибудь на континенте, мы быстренько станем нищими. Будем просить подаяния у соседушек.
— Лациум — дар последних айхи, — эхом отозвался Аламар, — они любили острова, ваше величество. Если где и оставили лациум, то только здесь.
Маттиас осторожно взял голубой камень, сжал его в руках, словно хотел оставить отпечаток ладоней, затем повернулся к механоиду.
— Ты понял, зачем его в дерево одели, а?
— Вероятно, чтобы меньше ржавел, ваше величество…
— Именно так.
Тонкие пальцы короля пошарили по груди механоида, затем он ловко отвинтил маленький лючок. Обернулся и весело подмигнул:
— Ну, что, мастер Аламар? Вдохнем жизнь в это тело?
Он лишь плечами пожал.
Не видел ровным счетом ничего интересного или хорошего в том, чтобы засунуть лациум с наложенной печатью во внутренности механоида. К тому же, главную роль все равно играл тот кристалл, что еще предстоит установить в голову: именно он в большей мере отвечал за то, что механоид не только осознавал себя, но и понимал, кому должен служить.
Маттиас быстро вложил камень в грудь существу. Что-то защелкало, заскрежетало внутри, и механоид открыл глаза. Аламара передернуло. Глаза механоидам изготавливали из драгоценных камней, вроде как для улучшенного преломления света. Этому поставили рубины. И в тот миг, когда Аламар поймал совершенно неразумный и, по большому счету, неживой взгляд, внутри заворочалось нехорошее ощущение, что все они сидят на бочке с порохом и играют в войнушки. Взгляд механоида медленно перемещался с Аламара на короля, а инквизитору начало мерещиться, что на самом деле механоид превосходно понимал, кто он и где находится, и просто выжидал время до того момента, как одним ударом могучей лапы свернет шею тщедушному человечку.
