Отличница Петрова, сутулая очкастая девочка с косичками, похожими на крысиные хвостики, поднялась с места, на негнущихся ногах прошла к столу, взяла пачку белоснежных листов, развернулась и двинулась вдоль парт.
Некоторое время ученики смотрели на листы бумаги, ложащиеся перед ними, завороженно и недоверчиво. А потом, словно очнувшись от обморока, все разом загалдели.
– Светлана Петровна, это нечестно!
– Мы молчали, это Темченко болтал!
– И Корсак! Темченко с Корсаком болтали, пусть они и пишут!
– Нельзя задавать контрольную по новой теме, это неправильно!
– Так, тихо! – повысила голос химичка и громко постучала указкой по столу. – Петрова, раздала?
– Да, Светлана Петровна.
– Садись на место. Контрольная состоится! А за свои будущие двойки благодарите Темченко и Корсака!
Головы одноклассников повернулись, несколько десятков ненавидящих глаз уставились на Глеба и Андрея.
– Так! – снова повысила голос учительница. – А теперь записывайте тему!
И медленно, с каким-то садистским удовольствием поглядывая на Глеба и Андрея, она продиктовала задания.
– Черт, влипли, – пробормотал Темченко.
– Да уж, – мрачно поддакнул Корсак.
И тут глаза Андрея сверкнули.
– Слышь, Глеб, у меня идея. А давай пожелаем, чтобы химичка отменила контрольную.
– Это дурость.
– Но мы же поспорили!
Глеб пожал плечами:
– Ладно, давай.
– Только желай по-настоящему. И думай об этом. И я буду думать.
– Хорошо. – Глеб хмыкнул. – Только думай не слишком сильно, а то голова от напряжения лопнет.
Мальчики уставились на Светлану Петровну. Она уже не стояла перед доской, а сидела за столом и писала что-то в своей тетради.
Прошло секунд десять.
– Ты уже думаешь? – тихо, уголком рта, спросил Андрей.
– Да, – в тон ему ответил Глеб, сверля учительницу взглядом. – А ты?
– Я тоже. Думай сильнее.
– Сильнее некуда.
Глеб и Андрей продолжали напряженно смотреть на химичку.
Прошло около минуты. Светлана Петровна оторвала взгляд от своей тетради и взглянула на класс. И вдруг вцепилась пальцами в край стола и шумно хватанула ртом воздух. Затем лицо ее посинело, правая щека и уголок губ отекли вниз. А в следующий миг она рухнула вместе со стулом на пол между столом и доской.
Несколько секунд потрясенный класс молчал, а затем все вскочили со своих мест и загалдели. Глеб опередил всех. Класс еще не пришел в себя, а он уже сидел на полу возле Светланы Петровны.
– Вызывайте «Скорую»! – крикнул он.
Склонившись над учительницей, Глеб принялся делать ей непрямой массаж сердца и искусственное дыхание – так, как их учили на уроках НВП. Но время шло, а Светлана Петровна в себя не приходила.
Ребята что-то кричали, но Глеб их не слышал. Он продолжал свою безнадежную работу и перестал, лишь когда двое мужчин в белых врачебных халатах силой подняли его на ноги.
– Успокойся, парень, – сказал один из них. – Ей уже ничем не поможешь.
Глеб огляделся. Весь класс сгрудился возле стола Светланы Петровны, но среди десятков лиц Корсак разглядел всего одно – своего друга Андрея Темченко. Он был бледен, но на губах его застыла торжествующая улыбка.
К горлу Глеба подкатила тошнота. Он бросился из класса в коридор, и там его вырвало.
В тот же вечер между приятелями произошел разговор на ржавых качелях на пустыре, где они обычно встречались.
– Ты как? – спросил Андрей.
Глеб не ответил. Он достал из кармана пачку сигарет, украденную у отца, вынул одну и зажал губами. Пальцы его дрожали. Темченко посмотрел, как он прикуривает от стальной бензиновой зажигалки, и сказал:
– Ты мне проспорил.
Глеб молчал, пуская дым.
– Мы это сделали, – заявил Андрей, спокойно и внимательно на него глядя.
– Чепуха, – дернул щекой Глеб.
– Это сделали мы, – повторил Андрей.
– Перестань, – сказал Глеб.
– Мы с тобой убили ее.
– Заткнись!
– Ты и я, – настаивал Андрей. – Колдовство есть, понимаешь? Мы с тобой…
Корсак схватил Андрея за куртку. Тот замолчал, попятился.
– Ты что, Глеб?
– Ничего. Колдовства не существует, понял? У Светланы Петровны был инсульт. Я слышал, как врачи об этом говорили.
– Ты правда в это веришь?
Глеб разжал пальцы, выпустив куртку приятеля.
– Все это чушь, – хрипло сказал он. – Ты не колдун. И я тоже.
