Он произнес это с таким благоговением, что Гоблины побросали мечи и столпились вокруг.
— Ишь! — сказал Обормот. — Неплохо, а? Вот бы нам в таком на бал-то пойти.
— Мы все в дего не влезем, — сказал Красавчик. — Здесь место только… — Он аккуратно пересчитал две половины. — Для двоих. Да, для двоих. Один впедеди, один сзади. Я впедеди, — твердо сказал он.
Две пустые передние ноги волочились по земле, пока он баюкал лошадиную голову, гладил гриву, заглядывал в бархатные глаза.
— Ты слишком толстый, — заявил Косоглаз. — Ты в него не влезешь.
— Нет, влезу, — сказал Красавчик. — И это не он, а она. Видишь, у ней бантик.
Он осторожно сунул ноги в лошадиные «штаны», подтянул их, разгладил все складочки. Потом взял голову и надел ее поверх собственной.
— Как я выгляжу? — раздался приглушенный голос.
— Хорошо, — признал Свинтус. — Но чего-то не хватает, не знаю прям… — добавил он, склонив голову набок.
— Попы! — завопил Цуцик, скача на одном месте, как заведенный. — Надо пдиделать попу, иначе не смотдится. Знаете чё, я буду попой. Надену задние ноги, наклонюсь и обхвачу Кдасавчика за пояс, тогда все будет как надо.
И прежде чем кто-то успел ответить, он все это проделал.
Гоблины вынуждены были признать, что смотрится здорово.
— Застегните нас на молнию посдедине, — велел утробный голос.
Гоблины поспешно исполнили приказание.
— Ишь, — восхитился Пузан, отойдя на пару шагов назад. — Шикарно выглядите. Попробуйте-ка подвигаться.
Помешкав, лошадь осторожно переставила передние ноги вперед, растянувшись посередине; затем вперед неловко засеменили задние ноги — и животное сжалось гармошкой.
— Эй! — запротестовал Красавчик, когда голова Цуцика врезалась в его внушительный зад.
— Давай помедленнее, — донеслось сзади. — Мне ж тут ничего не видно. Надо шагать в одном темпе. Давай считать. Э-э… что там после одного?
— Два, — уверенно сказал Красавчик, поскольку сам уже успел обдумать этот вопрос.
— Ну да, точно. Считаю. Один, два, два, шесть, два…
Все это время тяжеловоз Ромео невозмутимо стоял между оглобель, отряхивал снег с копыт и мечтал о том, чтобы поскорей оказаться дома, в теплой конюшне, и сунуть морду в мешок с овсом. Но сейчас он вдруг обернулся — и не смог оторвать глаз. Ого! Это еще что? Не иначе, лошадь! Уййааа! Вот это красотка! Экзотическая масть — милый бантик — и, о-о-о, какие глазки! Этот томный взгляд из-под длинных ресниц!
Он проворно переместился поближе, чтобы лучше видеть даму.
Красавчик с Цуциком учились ходить в тандеме. Немного тренировки — и все получится.
— Попробуйте рысью, — посоветовал Пузан.
Красавчик с Цуциком попробовали пойти рысью. Передние ноги вышагивали степенно и величаво, а задние игриво дрыгались в разные стороны. Гоблины, наблюдавшие это зрелище, хлопали в ладоши и гоготали. Что ни говорите, отличное развлечение.
Ромео утратил над собой контроль. То была не банальная влюбленность, но Любовь. Обнажив желтые зубы в глупой улыбке, он бочком пододвинулся к барышне своей мечты и игриво покусал ее за ухо.
— Слышьте, — сказал Косоглаз. — Кажись, у вас хахаль появился.
— Ась? — переспросил изнутри Красавчик.
— Вы ему нравитесь! — радостно завопил Обормот, хватаясь за бока. — Вы его покорили! Глядите, парни! Конь втрескался!
И гоблины так расхохотались, что им пришлось хвататься друг за друга, чтобы не рухнуть в снег. Заходясь смехом, они улюлюкали и показывали пальцами, по их щекам ручьями лились слезы.
Но радость была недолгой.
Внезапно поляну залило ярким светом: двери банкетного зала распахнулись, и из них вышла Пачкуля. За ней вприпрыжку бежал Рой Брызг.
— Что ж вы сразу не сказали, что привезли костюмы! Я-то думала, вы насчет газа, и все это время…
Пачкуля внезапно замолчала. Вгляделась вперед. Потерла глаза и вгляделась пристальнее.
Гоблины застыли в свете и таращились, словно кролики, которые вдруг обнаружили, что выскочили на скоростной ряд шоссе.
Первой очнулась Пачкуля. С гневным ревом она устремилась вперед. Гоблины дружно побросали добычу и кинулись врассыпную. Перед карнавальной лошади, обеспеченный хоть каким-то обзором, попытался последовать примеру товарищей. А вот зад остался стоять. Цуцик понятия не имел, что происходит, и никто не подумал его предупредить. В результате передние ноги скакали на месте, а задние уподобились столу, привинченному к полу.
