— А кто у вас мама? — вполне искренне полюбопытствовал Николай.
— Ведьма, — сказала Саша спокойным, обыденным тоном. Как если бы сказала, скажем, “продавщица”. Николай едва не подавился; Саша встала и с обеспокоенным выражением лица похлопала его по спине. Помогло почти сразу.
— Я не хотела!
— Не извиняйтесь. Так она ведьма? — Николай встретился взглядом с хозяйкой, когда та вернулась за стол. — А вы?
— А я ещё нет! Что, испугались, да? — Саша посмотрела с сочувствием. — Но это правда. Только не нужно её бояться!
— Озадачили, — покачал головой Николай. Аппетит разыгрался не на шутку — помимо вазочки с печеньем была другая — полная воздушных, почти невесомых булочек. Рядом на тарелке — шарлотка, свежая и нежная, пахнущая печёным яблоком. Блюдце с мёдом, яркие фонарики мандаринов, хрустящие шоколадные колобки — прямо как в детстве. С ума сойти!
— Она работает ветеринаром, — пояснила Саша, улыбаясь. — Если вы об этом. И хорошо разбирается в питании. Лучше всех!
— Верю, — согласился Николай минуты через две, попробовав и другие угощения. — Слушайте, всё безумно вкусно. Вы часто готовите столько вкуснятины?
— Иногда, — кивнула Саша. — Я накануне в офис готовила — у дочери Таисии Филипповны день рождения был. Немного себе оставила. Слушайте, вы с ног валитесь!
— Верно, — согласился Николай, ощущая, что ноги и веки наливаются тяжким, сладостным свинцом. — Дойти бы до машины, там посижу.
— Вы не дойдёте, — протянула руку Саша. — Вы ужас как устали. Идёмте, сядьте хотя бы в кресло!
Николай проснулся — и едва не вскочил на ноги. Показалось, на какой-то момент, что он тонет — в вязком, горячем болоте. И схлынуло, прошёл морок, прошла усталость — а взамен пришла бодрость и хорошее настроение.
Он узнал запахи. Он всё ещё в гостях у Саши. Это не гостиная — туда он успел заглянуть. Это, видимо, спальня — вот он, диван, разложенный, но не застеленный. А сам Николай сидит в кресле напротив. Едва слышно тикают часы, смутный шум снаружи — народ веселится и ликует, встречает двухтысячный год.
Новый Год! Глаза успели привыкнуть к полумраку, и Николай поднёс часы ближе к глазам. Вот ведь… до Нового Года всего тридцать пять минут. А прибыли они сюда в четверть восьмого. И что происходило следующие четыре часа? Почему об этом нет воспоминаний? И почему он в спальне у хозяйки?
Неловко-то как. Было что-нибудь? Или не было? Диван прикрыт покрывалом, и не очень-то оно похоже на ложе страсти — ровное, не смятое. Хотя какое там ложе — с Анной где только ни занимались этим. Стоило вспомнить об Анне и настроение немного потемнело. Глупец. Нашёл о ком вспоминать!
Уже знакомый лёгкий топот — Роза. Подбежала к креслу, внимательно посмотрела в глаза человека парой фосфоресцирующих глаз — и изящно запрыгнула на колени. Потёрлась лбом о подбородок, замурлыкала и улеглась, громко мурлыча. Намёк понятен. Гладь меня!
Николай улыбнулся и погладил кошку. Сразу стало лучше — ненужные воспоминания улетели прочь. Кошка самозабвенно мурлыкала; её мягкая, приятная шерсть, живое тепло, вибрация… И почему он не завёл кошку?
— Роза? — тихий голос Саши со стороны кухни. Роза уселась, снова потёрлась лбом о подбородок Николая, спрыгнула на пол и убежала прочь. Николай поднялся — и впрямь, отдохнул на совесть. Бодрость необычайная! Вот уж точно колдовство.
Так. Пока никто не видит… Николай поднялся на ноги и запустил руку в карман джинсов. Там, скажем так, индивидуальные средства защиты от внезапных детей. Всё на месте, всё по счёту. Так было или не было? Об индивидуальных средствах Николай не забывал никогда, даже в подпитии. Хватило ровно одного инцидента — и то, по счастью, ложной тревоги — чтобы относиться к этому серьёзно.
— Вы проснулись! — Саша остановилась на пороге. — Можно включить свет?
— Конечно, — согласился Николай, на всякий случай прикрыв глаза ладонью. Мог и не прикрывать — свет разгорелся не сразу, не ослепил бы. Саша — уже в домашнем платье, но всё та же коса, всё те же серые глаза, чёрные брови. И улыбающаяся, радостная. Похоже, всё-таки не было. Вот уж не думал, что способен сгореть из-за этого со стыда!
