– Я не вижу никакого дуба, – возразила я, разглядывая лес – сплошь сосновый.
– Несколько лет назад его спилили – он высох, прогнил и грозил упасть на жаждущих, замуровав криницу. Одно время над родником возвышался толстенный пень, но отдельные неблагочестивые паломники стали писа́ть на нем нехорошие слова, и пень выкорчевали. К моему, кхм, огромному сожалению. В жару так приятно было посидеть на пеньке, попить воды, почитать, что-нибудь добавить…
– А в Витягском замке ты часто бываешь? – невинно поинтересовалась Орсана.
– Пару раз заглядывал с друзьями, ничего особенного. Почему вы смеетесь? – смутился вампир.
– Так, кое-что вспомнили…
Мы по очереди напились и наполнили фляги в неглубокой, вымощенной камнями ямке, от которой змеился тоненький ручеек. Вода оказалась такой холодной, что сводило челюсти. Она слегка попахивала тухлыми яйцами, но Ролар уверял, что стоит подержать фляги откупоренными несколько минут, и запах уйдет бесследно. Привал решили устроить тут же, на полянке возле родника, поросшей луговой травой с цветущим земляничником. Ради интереса развернув карту, я обнаружила, что источник значится на ней как «Здыбырова благодать» и, что куда интереснее, рядом есть селение Здыбырова Падь. Видимо, там дайн и упился.
– Вы разводите костер и готовьте обед, а я съезжу, – решился вампир. – Разведаю, что да как.
Ролар отцепил от седла сумку с провизией и бросил Орсане.
– Там хлеб, картошка и несколько селедок, нужно только почистить. Вольха, сходишь за дровами?
– Без проблем.
– А тебе не тяжело будет сучья таскать? – с внезапной заботой поинтересовалась наемница. – Хочешь, я схожу в лес, а ты займись готовкой.
– Глупости, мы же не кабана запекать собрались. Хватит и одной охапки, а ее я уж как-нибудь донесу.
Кроме того, мне хотелось размять ноги. Собирать хворост по веточке я поленилась и забрела довольно далеко, прежде чем мне подвернулась поваленная сосенка, тонкая, но длинная и сухая. Тащить пришлось волоком, задом наперед, схватившись за комель обеими руками и поминутно оглядываясь через плечо. Легкое, но разлапистое деревце упрямо цеплялось за каждый подвернувшийся ствол, пенек или корень, не желая содействовать в приготовлении обеда. Врезавшись спиной в третье по счету дерево, я с удивлением отметила, что оно помягче предыдущих. Или я уже притерпелась? Раздраженно обернувшись, я выронила сосенку и чуть не завизжала – передо мной недвижно стоял рослый бородатый мужик в темной одежде, с огромным топором наперевес. Незнакомец молча буравил меня взглядом, топор красноречиво поблескивал.
– Добрый день, – запинаясь, пробормотала я. – Какие-то проблемы?
Я попала в точку. Проблемы тут же возникли, причем у меня.
– Отдай мне реар! – куда менее любезно прорычал мужик, даже не поздоровавшись. Мне не понравились ни голос, ни тон, ни смысл; с таким загробным подвыванием обычно вещали пифии, когда входили в транс (или делали вид, что вошли, на радость клиенту). Да и лицо у него было какое-то застывшее, неживое. Я попятилась, косясь на главный аргумент незнакомца – тяжелый, широкий лесорубный топор на длинной искривленной ручке. Что-то подсказывало мне: заготовка леса интересует мужика меньше всего и с куда большим удовольствием он «заготовит» несговорчивую ведьму.
– Отдай, отдай по-хорошему, – завывал «лесоруб», наступая и как-то очень неприятно, многообещающе покручивая топорик в мозолистых ручищах. Для разбойника он выглядел слишком простецки, не говоря уж о вампирах, хотя его желтые, редкие и кривые зубы вселяли не меньший ужас, чем клыки.
– А вы попросите по-хорошему, – окрысилась я, лихорадочно размышляя, что лучше – постыдное бегство или славная смерть, если он тут не один. К моему удивлению, «лесоруб» остановился, что-то прикинул, морща лоб, и угрюмо буркнул:
– Тысяча кладней.
– Мало, – ляпнула я, и только потом сообразила – а ведь на эти деньги можно безбедно прожить десяток лет, а в деревне так и вовсе купаться в роскоши до глубокой старости, осчастливив долгожданной кончиной с полдюжины потомков-наследников.
– Пять.
Интересно, откуда у него столько золота? Даже если разбойники в течение месяца трудолюбиво грабили все проезжающие Витягским трактом обозы (при этом ухитрившись остаться незамеченными) и жили в режиме жесточайшей экономии, перебиваясь с хлеба на воду, им пришлось бы проститься со всей кубышкой.
