Разговоры и шум тут же утихли, мы с ужасом вспомнили, что пришли на Государственный Экзамен по Магии, а комиссия неохотно расселась по местам, готовая выслушать и оценить наши скудные знания.
Первым делом Учитель отобрал у Важека шпаргалки. Потом сделал мне замечание:
– Вольха, прекрати клацать зубами! Мне страшно находиться с тобой в одной аудитории.
Я послушно стиснула челюсти. Зубы перестали клацать, задрожали ноги.
Учитель глянул на стол с билетами, сдвинул брови. Все пометки, царапины, загнутые углы исчезли, как платяные складки под раскаленным утюгом. Енька, и без того бледностью напоминавший покойника, пошел пятнами, смахивавшими на трупные. Я вздохнула, сообразив, что под вторым слева билетом в третьем ряду уже нет трех законов некромантии, теоремы Лупина-Бабкина и задачи на дематериализацию.
Удовлетворенно погладив бороду, Учитель широким жестом предложил нам тянуть билеты.
Так я и думала! Тринадцатый! Везет мне на это число, за десять лет и сорок экзаменов я вытянула ровно дюжину тринадцатых билетов! Назвав секретарше бросившийся в глаза номер, я, больше не глядя на билет, села на вторую парту в среднем ряду. Взяла из стопки несколько чистых листов с казенными печатями по углам, сняла крышечку с чернильницы, проверила на ногте перо. И лишь тогда прочитала вопросы. Ура! Первый вопрос я знала назубок, второй поддавался вспоминанию, а третьим оказалась та самая распроклятая история развития магии. Естественно, половину дат я успела забыть напрочь, но первые в списке, благодаря Лену, так и стояли у меня перед глазами. Я быстренько перенесла их на бумагу, чтобы не растерять к моменту ответа.
Учитель встал и прошелся между рядами, беззастенчиво заглядывая в парты в поисках конспектов. Отобрал у Важека копию шпаргалки. Постоял надо мною, вглядываясь в беспорядочные каракули. Я привычно закрыла свою писанину рукой, – сколько Учитель ни ругался, я так и не смогла избавиться от этого машинального жеста. Не люблю, когда мне смотрят через плечо. На сей раз Учитель смолчал и пошел дальше.
Я огляделась по сторонам. Енька, сопя, чертил на листе схему самолетной метлы. Важек увлеченно списывал с копии копии шпаргалки.
Патологическая страсть Важека к списыванию не поддавалась объяснению. Выучив конспект наизусть, перечитав кучу основной литературы и пересмотрев гору дополнительной, он не мог удержаться от искушения исписать малюсенькие клочки бумаги одному ему понятными пиктограммами. Почти всегда его ловили, заставляли тянуть второй билет и отвечать без подготовки. Важек неизменно отвечал с блеском, безмерно удивляя экзаменаторов.
Через полчаса чьи-то нервы не выдержали, и спотыкающаяся фигура неверными шагами достигла кафедры, комкая в потных ладонях исписанный с двух сторон лист.
– Б-б-билет 7. Т-теоретические и пра… практические основы телекинеза. – Заикаясь и облизывая пересохшие губы, адепт прочитал первый вопрос и устремил наполненные предсмертной мукой глаза куда-то в потолок.
Учитель ободряюще кивнул Вандеру, перевел взгляд с отвечающего на аудиторию и с вполне понятным негодованием обнаружил лишь брошенные листы и перья. Все адепты дружно нырнули под парты.
– Эт-т-то еще что такое?! – гневно пророкотал он, стукнув посохом. – Немедленно вылезайте оттуда! Родомир, Крениан, посмотрите-ка на это безобразие!
Учитель оглянулся и вздрогнул от неожиданности. Над столами приемной комиссии сиротливо посверкивали навершия магистерских посохов.
Неспособность Вандера к практической магии была притчей во языцах. Вся группа списывала у него домашние задания, но, когда от Вандера требовали немедленных действий у доски, адепт терялся, нервничал и путал простейшие заклинания, представляя немалую угрозу для общества.
Учитель недовольно покачал головой, но я заметила, как он незаметно шевельнул концом посоха, создавая невидимый экран Грюнделя – рассеиватель заклинаний.
– Можно водички? – жалобно попросил адепт, подбираясь к практической части вопроса.
– Налейте воду в стакан с помощью телекинеза. Пусть это и будет вашим ответом, – посоветовал Учитель, покрепче стискивая руками посох.
