– Валяй, – философски пожал плечами тролль.
Естественно, колдовать я не стала, и Вал прекрасно это знал. Я распрощалась со своей половиной нашего совместного заработка еще полтора года назад, тем более что Лён с лихвой возместил мне ее потерю. Мстить троллю было глупо, попытаться выбить деньги силой – еще глупее.
– Не переживай, цыпа! – Наемник ободряюще похлопал меня по плечу. – Главное не деньги, а связи. Если я тебе понадоблюсь – только свистни, за мной не заржавеет!
– Вот уж точно: связалась, так не отвяжешься, – проворчала я.
К постоялому двору мы пошли вместе. По дороге я тщетно пыталась выспросить у тролля об Арлиссе вообще и неприязни Лёна к этой долине в частности, но Вал только загадочно и как-то на редкость гнусно ухмылялся, разжигая мое любопытство.
На конюшне царило подозрительное оживление – слуги вперемешку с постояльцами толпились у Смолкиного стойла, вразнобой комментируя нечто занятное.
Растолкав народ, я заглянула через верх двери и обомлела – Смолка с закрытыми глазами лежала на спине, задрав кверху четыре поджатые ноги и изредка подрагивая левой задней.
Я торопливо свистнула. Кобыла с сонным вздохом перевернулась на живот и встала, сладко потягиваясь, словно кошка. Прежде чем я успела откинуть крюк, она собралась в комок и прыгнула, с легкостью перемахнув невысокую дверцу. Любопытных из конюшни как ветром вымело.
Вал, не обращая внимания на Смолкины причуды, спокойно седлал своего доходягу – заметно пошатывающегося мерина с ввалившейся от старости спиной. Я подвела было Смолку к порогу, чтобы вскочить с него на лошадиную спину, но глянула на тролля и передумала:
– А ну, снимай седло, жулик!
Наемник скривился. Седло, в отличие от мерина, не успело разменять первый десяток лет и, пусть не блистающее отделкой, казалось добротным и удобным. То, что надо.
– Давай-давай, – поторопила я, – отчитаешься за вурдалака – купишь себе другое.
– Может, обожди чуток – как только мне купец деньжат отсыплет, я с тобой расплачусь, а, цыпа? – взмолился Вал. – Мне это седло дорого как память, я же в нем всю Белорию изъездил! Под ним три коня издохло, а ему все износу нет!
– Нет уж, наемник, со мной этот фокус дважды не пройдет. Снимай седло – и живо, а не то я возьму его вместе с лошадью, как ты вначале и предлагал!
Любвеобильно и красочно поминая мою родню, тролль расстегнул подпругу и швырнул седло мне в грудь. Я пошатнулась, но устояла, и, довольная, повернулась к Смолке. Увы, лошадь не разделяла моего энтузиазма – испуганно всхрапнув, она прижала уши и попятилась, не желая седлаться.
– Вал, придержи ее, а?
Тролль осклабился и демонстративно скрестил руки на груди.
Мы описали по конюшне три полных круга. Лошадь вежливо, но непреклонно давала понять: она не желает донашивать память по трем дохлым коням. Наконец мне удалось загнать паршивку в угол и с размаху нахлобучить седло. Смолка присела от неожиданности, я же поскорее затянула подпругу и утерла пот со лба.
Кобыла недовольно встряхнулась и, без труда дотянувшись зубами до передней луки, задумчиво ее надкусила, оставив четкий отпечаток зубов. Я мстительно щелкнула ее по носу.
– Я вот чего кумекаю, – задумчиво сказал тролль, – лапы-то четыре, да и башка немалая. Может, походить по городишку, поспрашивать – авось еще найдутся безутешные родственники?
– Угу, ты им еще на рынке на развес поторгуй, – язвительно поддакнула я.
– А что? Хорошая идея! – оживился тролль.
Я выразительно покрутила пальцем у виска и вскочила в седло. Хвала стременам, мне больше не придется искать подходящий пенек или заборчик. Впрочем, я не собиралась спешиваться до самой Догевы.
