— Да, святой отец. Присаживайся к огню, уха скоро поспеет.
— Не до нее сейчас, — раздраженно бросил человек в капюшоне. — Думаю, что тебе тоже не придется вкусить ее. С делом явился к тебе, сын мой, с важным и срочным, которое не терпит отлагательств и промедления.
Рыбак, молодой, крепкий юноша с маленьким медным крестиком на шее, выжидающе уставился на пришедшего. Тот уселся рядом с рыбаком на корягу, наклонился к его уху.
— Проклятые язычники собираются в поход на град святого Константина. Их уже десять тысяч, к ним на днях должны примкнуть ее две тысячи полочан и древлян. Вдобавок к воинам-русам киевский князь нанял тридцать сотен викингов варяжского ярла Эрика. Как только эти силы соберутся воедино, князь Игорь поведет их морем на Византию. Наш святой долг предупредить императора и патриарха о надвигающейся угрозе. Потому сию же минуту ты отправишься вслед за купеческим караваном, что уплыл в полдень из Киева. Догонишь его и вместе с ним попадешь в Константинополь, а что делать там — знаешь и без меня. Торопись, сын мой, сейчас нам дорога каждая минута.
— Я поплыву сразу же после ужина, святой отец.
— Ты отправишься немедленно, — по-прежнему тихо, однако уже с повелительными нотками в голосе произнес человек в капюшоне. — Варвары хотят как можно дольше сохранить поход в тайне, поэтому намерены утром выставить речную стражу на Днепре и перекрыть конными дозорами все дороги по сухопутью в направлении Дуная. Что, если они сделают это не утром, а раньше? Потому спеши, сын мой, мы должны опередить осторожных русов.
— Я уже в пути, святой отец. Благослови меня… Императоры и патриархи Восточно-Римской империи пользовались услугами тысяч секретных осведомителей и агентов как в самой империи, так и за ее пределами в Европе, Азии, Африке, везде, куда только могли дотянуться их длинные корыстолюбивые руки. Уже при императоре Константине Первом лишь в столице насчитывалось десять тысяч тайных соглядатаев. Агенты, действовавшие за пределами империи, в своем большинстве были умны и решительны, преданы делу. Отдаленность и медлительность связи с начальством выработали в них широкий кругозор, инициативу, смелость принятия собственных важных решений. Всеми этими качествами в полной мере обладал стоявший сейчас на берегу Днепра христианский священник, бывший центурион гвардейской схолы [6] императоров Нового Рима.
По приказу самого патриарха сменил он меч на крест, золоченые доспехи на грубую сутану и явился сюда, в далекий край язычников, откуда уже не раз надвигалась на град святого Константина страшная угроза. Именно отсюда впервые появились под его стенами непобедимые дружины князей Аскольда и Дира, и лишь чудо и золото спасли тогда империю. С этих берегов пришли могучие полки князя Олега, вырвавшие силой у императора для языческой Руси то, о чем не смели мечтать даже христианские монархи. Ради того, чтобы это никогда больше не повторилось, живет ныне в Киеве бывший центурион. Не гордый и сильный сосед нужен империи на севере, а слабый и покорный вассал, всецело послушный ее воле. То, чего прежде не добились императоры и мечи, теперь должны сделать Христос и крест. Главное — отнять у русичей душу, после чего с ними легко можно делать все, что хочешь.
Тем более что Ольга, жена великого князя Игоря, весьма благосклонно относилась к русским христианам, часто посещала их богослужения, живо интересуясь учением и обрядами. И бывший центурион под личиной болгарского священника Григория вскоре оказался в Киеве, благоразумно решив прибыть туда с берегов Дуная, а не из самой Византии. Сравнительно быстро он завоевал доверие и любовь немногочисленной паствы, приблизился к окружению русской княгини-язычницы, часто беседовал с ней о Христовой вере и о спасении души. Умный, хорошо разбиравшийся в людях, действующий не торопясь и исподволь, мнимый отец Григорий через какое-то время добился, что Ольга стала даже приглашать его для бесед в великокняжеский терем. Именно оттуда, посетив Ольгу в последний раз, почерпнул имперский соглядатай сведения об предстоящем русском походе на Византию.
