А в то же время, ведь вот предрек мне Иешуа, что должен дождаться я его возвращения на грешную землю. А все его ученики начали трактовать, что вернется он оттуда, откуда никто еще не возвращался, чтобы свершить суд над человеками… А ведь сам же учил: «Не судите, да несудимы будете»…
Ну, что ж, значит подарил он мне жизнь вечную! Или же проклятие наложил? Ведь с одной стороны, Бог праведникам обещает жизнь вечную после смерти, а с другой стороны, Каина наказал вечной жизнью! Вот поди разберись в этих подарках и наказаниях!
Но похоже, что Бог устами Иешуа (или же тот — свят! свят! — и всамделишный Сын Господень?) наградил меня за то, что помог я Иешуа избежать греха смертного — убиения младенца невинного своим смертоносным крестом-тараном…
Ну, что ж, спасибо тебе, Господи!
* * *
Прошло еще несколько лет… Жена Агасфероша умерла, будучи лет пятидесяти от роду, а ведь была она была она лет на семь-восемь моложе своего мужа… Время шло, умерла его младшая дочь Хана… Он горевал — что может быть страшнее, чем пережить собственного ребенка?
Это был первый момент в его жизни, когда он впервые засомневался в ценности подарка, сделанного ему Господом. Значит, Господь не наградил его за спасение Иешуа от смертного греха, а наоборот наказал за то, что он оттолкнул смертоносный крест? Воистину, неисповедимы пути твои, Господи, впрочем, как и деяния твои…
Агасферош оставался так же молод душой и телом, как и все годы до этого, а было ему уже за шестьдесят. Не зря говорят, что время лечит: оно действительно лечит, хотя и оставляет на душе рубцы, а то и буквально кровоточащие раны. Но как бы не быки тягостны потери, как бы ни болели незаживающие раны души, надо было жить…
Росли внуки… Старшая из его дочерей — Елишева давно уже сама стала бабушкой И вот подружки его внуков стали «класть глаз» на их деда! Это было нестерпимо: он чувствовал себя молодым, но он же понимал, что есть табу: и одно из таких табу — невеста внука не может стать твоей женой!
И он нашел выход: он пошел однажды купаться и не вернулся домой. Елишева с сыновьями обыскались повсюду, спрашивали всех, кто последним видел Агасфероша… Но никто ничего не мог сказать им на их расспросы. Вот ведь, действительно, как в воду канул!
* * *
Агасферош уехал не очень далеко, но все же так, чтобы его случайно не встретили его бывшие знакомцы. Он старался появляться в Йерушалайме, как можно реже. Он предусмотрительно изменил свой облик до неузнаваемости: подкрашивался хной, бороду расчесывал в необычной для себя манере. Но скоро и узнавать его никто и не мог — все знавшие его друзья и знакомцы поумирали, а молодые так быстро менялись сами, что для них и весь мир менялся с той же скоростью.
Агасфероша все время тянуло — будто каким-то незримым магнитом — в город его молодости. Он часто проходил мимо своего бывшего дома. Теперь он уже не боялся, что его признают. Однажды из дома вынесли простой деревянный гроб. Агасферош спросил стоявшего в стороне мужчину, кого хоронят, на что тот ответил: «Елишеву…» За гробом молча шли трое уже пожилых по тем временам мужчин, в которых Агасферош признал сыновей Елишевы, потом вышел старичок, которого Агасферош едва узнал — это был безутешный муж Елишевы.
Агасферош пошел на кладбище вместе со всеми и бормотал вполголоса каддиш — ту самую молитву, которую читают, кладя усопшего в могилу. Рыдания душили его, но он держался, чтобы не выдать себя…
Когда же все разошлись, а расходятся на еврейских похоронах быстро, он вернулся к могиле, бросился на землю, стал царапать ее ногтями и почти в голос завыл, протяжно и безысходно, по-волчьи… Умерла еще одна его кровиночка…
И вот тут он задумался о своей судьбе. Он вспомнил, как Яхве проклял Каина за убийство Авеля и обрек его на мученье вечной жизнью… А собственно, не сам ли Яхве был виноват в этом убийстве? Ведь если и волос не падет с головы, не будь на то воля Божья, то как же могла без воли на то Божьей пасть вся голова? Значит, разрешил? Более того, не направил ли сам руку Каина? А потом за это же еще и наказать невинного? А чего стоит этот дурацкий вопрос: «Где брат твой?» На всей земле всего-навсего четверо людей обитают — Адам с Евой да два их сыночка, а он и не уследил? И это спрашивает Всевидящий и Всемогущий? А о чем же говорить сейчас, когда по земле расплодились миллионы каинов и авелей? Или же ты, Боже, водишь всех нас за нос — и никакой ты вовсе не Всемогущий?
