Но он был слаб, а его королева-мать, Екатерина Медичи, опасаясь Жанны, стремилась ослабить ее влияние на него, призывая сына ко двору. И сколько других людей пострадали от козней этой коварной женщины! Екатерина Медичи так ловко плетет интриги, что найти концы порой невозможно, но Жанна знала, что это именно она подослала к Антуану даму из своего «летучего эскадрона», чтобы та соблазнила его, а он забыл жену и стал марионеткой в руках королевы-матери Франции. Мадемуазель Лимодьер, по прозвищу Красотка Руэ, погубила Антуана, разрушила его счастливую семейную жизнь.
Это были дела давно прошедших дней, но при виде сына, который в пятнадцать лет стал так похож на отца, в Жанне снова всколыхнулись старые обиды. А как Антуан любил этого мальчика! Звал его крохой и маленьким дружком! Как гордился сыном, который выглядел значительно более сильным, чем его сверстники из французской королевской семьи, и превосходил их в развитии, правда, за одним исключением принцессы Маргариты. И все время Антуан писал ей о своей любви, о том, как он ею очарован, как обожает сына и дочь Екатерину. И в это же время занимался любовью с женщиной, выбранной для него королевой-матерью из банды ее шлюх, в обязанности которых входит соблазнять влиятельных мужчин, чтобы потом госпожа могла использовать их в своих целях.
Как мог Антуан оказаться таким слепцом?! Почему так легко стал игрушкой в руках этой дьяволицы?
Но теперь Антуан был уже мертв. Умер на руках у Красотки Руэ, которая была рада, что перед смертью он вернулся в лоно реформатской церкви. Это было свойственно Антуану. Теперь Жанна поняла, что на самом деле он был нерешительный, любвеобильный, ненадежный, но для нее навсегда остался самым обаятельным мужчиной в мире.
Смерть Антуана могла опустошить ее сердце, не будь оно уже до этого разбито его изменой. Но у нее не было времени для стенаний, она оказалась одна в этом жестоком мире с маленьким сыном и дочерью, которые нуждались в защите.
Жанна смотрела на Генриха полуприкрытыми глазами и думала о том, что сказал бы его дед, если бы присутствовал при их разговоре. Она знала: он откинул бы назад голову и рассмеялся. Потом начал бы рассказывать о своих похождениях в возрасте его внука, и, можно не сомневаться, их оказалось бы предостаточно. Юный Генрих воспитывался именно так, как хотел ее отец, поэтому стал грубоватым, здоровым, настоящим беарнцем. И тут же Жанну охватила печаль оттого, что он не был с нею рядом, когда рос. Так что не стоит строго судить мальчика за то, что он стал таким.
Она сложила руки на коленях.
– Я понимаю, надлежащие удовольствия обязательно ниспосылаются девушкам, когда для этого приходит срок.
Генрих улыбнулся. Все хорошо, можно вернуться к Флоретте и спокойно заняться с нею любовью, а когда родится ребенок, он испытает отцовскую гордость.
– И, мой сын, – продолжила между тем королева, – думаю, если ты стал достаточно взрослым, чтобы быть отцом, то достаточно вырос и для того, чтобы стать солдатом. – Он вскинул на нее глаза. Голос матери прозвучал очень жестко, когда она добавила: – Таким образом, тебе следует незамедлительно начать готовиться к отъезду в Ла-Рошель.
Генрих не нашел что ответить, но его сердце учащенно забилось. Ла-Рошель, цитадель гугенотов!
– Тебе надлежит немедленно представиться адмиралу Колиньи, который тебя ждет.
Посмотрев на мать, Генрих понял, что это ее решение родилось не внезапно.
Она пришла к заключению, что он больше не мальчик. И в ближайшие годы должен был стать более значительной личностью, чем его отец. В Ла-Рошели признанные вожди гугенотов должны узнать, кто он такой. Время игр закончилось.
В обнесенном оградой саду Генрих сказал Флоретте, что он убит горем, потому что должен ее покинуть. Таково решение его матери, королевы, и Флоретта знает, что он обязан повиноваться. Несмотря на это, ей нечего бояться, потому что она вынашивает ребенка, в чьих жилах будет течь королевская кровь.
Флоретта вытерла глаза, а Генрих отправился готовиться к отъезду в Ла-Рошель.
Его мать решила еще раз серьезно с ним поговорить.
