Сидя в кабинете Стивенса, Билл Риггс рассказывал ему об итогах своей деятельности.
— Итак, мне удалось кое-что разузнать о похоронах Ньютона Таннехилла. Занимавшееся им бюро ритуальных услуг принадлежало в то время некоему Норману Моксли. Купил он свое хозяйство за несколько месяцев до этого события, а сразу же после продал.
Сравнивая с тем, что он только что раскопал в звездолете, Стивенс расценил эту информацию как скорее банальную. Но все же пренебрегать ею не следовало. Он подумал, а покидал ли Моксли город? Вполне возможно, что он просто носил маску, которую затем снял. Значит, можно было бы попытаться выяснить, кто из шишек города Альмиранте отсутствовал в тот период, когда здесь обретался Моксли… Но доказать, что подобного рода маскарад и впрямь имел место, было бы попросту невозможно.
— Плохо, — прокомментировал он. — Следователь может использовать это против Таннехилла.
— Верно, — согласился Риггс, — все это довольно скверно выглядит. А сведения, добытые мною в отношении доктора, выдавшего свидетельство о смерти, — того же разлива. Зовут его Жаймс де лас Сиенгас. 15 лет тому назад получил диплом в Акле, но никогда не работал по специальности, пока не осел в Альмиранте в декабре прошлого года. 15 мая с.г. он продал свое дело за сотню долларов и на следующий же день отбыл из города. Ну чем не угорь, а?
— Как вы получили эту информацию?
— Для начала я сравнил телефонные справочники в момент похорон с более свежими изданиями. Лас Сиенгас фигурирует в первом и отсутствует во втором. Что касается Моксли, то его заменили братья Бенсоны. Я повидался с ними, и они мне рассказали то, что я вам изложил. Моксли — англичанин, довольно высокого роста, скрытый по характеру, благородно-изысканного вида, вежлив, примерно 40 лет. Похоже, имел пристрастие к играм.
— А что врач?
— О нем я навел справки через секретаря ассоциации медицинских работников. Лас Сиенгас был сердечным, весьма иронического склада ума человеком, внешне пользовался уважением коллег. Его хобби — яды. Собрал потрясающую библиотеку по этому вопросу. Но поскольку в этом деле яды не фигурируют, я не счел нужным разрабатывать эту тему.
У Стивенса сложилось впечатление, что детектив исподтишка наблюдает за его реакцией, и что он, видимо, знает больше, чем сообщает. И он не был полностью убежден, что яды тут вовсе и не при чем. Эти люди манипулировали всякого рода наркотическими средствами, в частности, для того, чтобы вызвать амнезию. Целесообразно, наверное, вернуться к этому вопросу, только попозже.
С другой стороны, у Риггса могло пробудиться любопытство в отношении столь ранних прогулок Стивенса по зданию. Видимо, стоило чем-то в плане информации поделиться с детективом.
— Мистер Риггс, — сказал он, — мистер Таннехилл и я, мы пришли к выводу о том, что в этом деле орудует крупная группа и что ставка в этой игре — большие деньги. Мое собственное расследование, кажется, доказывает, что сложилась исключительно сложная ситуация…
Он рассказал ему о приведенных Холандом цифрах дохода Мистры и вновь упомянул о письме, которое Таннехилл был вынужден подписать. Он поведал ему и о подземном ходе, дав понять, однако, что наткнулся на него совершенно случайно. Естественно, он ни слова не проронил ни о звездолете, ни о необычайном долголетии членов группы, ни о масках, ни о том, каким образом он установил контакт с бессмертными.
— Как ваша, так и моя работа по этому делу, — подчеркнул он, — оказались не из легких. В известном смысле нам вроде бы следует разоблачить эту группу через общественность. Но пойдет ли это на благо человеку, который является нашим боссом? Поэтому надлежит проявлять большую осторожность и не множить без надобности число врагов, которых у мистера Таннехилла и без того хватает. Вполне возможно, что перед нами встанет задача самим раскрыть подлинного убийцу.
Риггс кивнул в знак согласия. Судя по его виду, он погрузился в собственные размышления на эту тему.
— Этот подземный ход, — очнулся он через некоторое время, — имеет, на ваш взгляд, какое-нибудь отношение к делу?
