Н. К. Кольцов, Ю. А. Филипченко, А. С. Серебровский, М. В. Волоцкий и другие наши евгеники к концу 20-х годов подверглись серьезной критике. Евгенический журнал и евгеническое общество были закрыты.
В первом издании Большой Советской Энциклопедии, выходившей под редакцией знаменитого путешественника и математика О. Ю. Шмидта, в 23-м томе была помещена статья о евгенике, в которой говорилось:
"В СССР Н. К. Кольцов пытался перенести в советскую практику выводы фашистской евгеники. Организовав вскоре после Октябрьской революции Русское евгеническое общество, руководя им и издавая специальный орган "Русский евгенический журнал", Кольцов, а отчасти и Филипченко солидаризировались с фашистской программой Ленца, пытаясь приспособить их политические выводы к условиям советской действительности... Характерна... попытка создания т. н. "социалистической" евгеники представителями меньшевиствующего идеализма (Серебровский, Левит). В полном отрыве теории от практики, подменив диалектический материализм в биологии некритически воспринятыми буржуазными учениями, они пытались объявить "социалистическую" евгенику актуальнейшей задачей социалистического строительства, считая социально-гигиенические мероприятия далеко не достаточными для того, чтобы обеспечить необходимые условия оздоровления трудящегося населения... Меньшевиствующие творцы "социалистической" евгеники с достаточной полнотой отразили аргументацию своих буржуазных коллег".
Конечно, ни Н. К. Кольцов, ни Ю. А. Филипченко, ни другие наши евгеники никогда не были солидарны с фашистской евгеникой. Однако некоторые исходные принципы евгеники, ошибочность которых очевидна, рассматривались ими в то время как доказанные научные принципы, и фашисты действительно делали из них человеконенавистнические выводы об уничтожении "низших" рас и селекции "высшей" расы людей. Евгеника нашла себе место в официальной идеологии расовой теории фашизма.
Приведенная выше цитата из 23-го тома Большой Советской Энциклопедии показывает, что задолго до возникновения генетических дискуссий лидеры генетики обнажили свои фланги для ударов. Их ошибки в области евгеники уже в то время получили исключительно резкое общественно-политическое осуждение. Будучи не в состоянии ни политически, ни научно защищать свои ошибочные взгляды, согласно которым перед человечеством якобы практически остро встала задача генетического улучшения породы человека, они заняли позицию фигуры умолчания. Если бы Н. К. Кольцов как-то по-новому, усвоив уроки критики, разобрал вопросы евгеники, возможно, это предохранило бы генетику от многих нападок. Но его молчание давало повод вновь и вновь возвращаться к ошибкам.
В 1939 году со всей остротой был поставлен вопрос о евгенических взглядах Н. К. Кольцова. Обсуждению этого вопроса посвящалось собрание коллектива Института экспериментальной биологии. На этом собрании, детали которого врезались в память на всю жизнь, присутствовали все генетики института - А. А. Малиновский, Б. Н. Сидоров, В. В. Хвостова, Н. Н. Соколов, В. В. Сахаров, Г. Г. Тиняков и другие. С докладом об ошибочности евгеники пришлось выступать мне, в то время заведующему отделом генетики этого института. В форме предельно мягкой, открывающей возможности для обсуждения, я говорил о тех трудностях, которые ставят перед генетикой взгляды евгеников. Никто из присутствующих не поддержал Н. К. Кольцова, он остался одиноким.
Отвечая на критику, Н. К. Кольцов встал и сказал, что он не отказывается ни от единого слова, написанного им по евгенике. Вначале он облек свой отказ в форму заявления, что его увлечение евгеникой - определенный этап его жизни, являющийся частью пройденного им пути, и поскольку это было его жизнью, от него отказаться невозможно. На прямой вопрос, признает ли он все-таки ошибочность евгеники, Кольцов ответил безоговорочным отказом.
Некоторое время Николай Константинович и особенно Мария Полиевктовна эмоционально воспринимали события, не понимали того общественно-научного значения, которое имела именно наша критика (критика учеников Кольцова) его ошибок по евгенике.
