Не хочу быть судьей между направлениями в работе этих ученых. Судьей, как известно, является практика, жизнь. А практика говорит в защиту биологической школы Мичурина и продолжателя его дела академика Лысенко. Возьмите, например, Ленинские премии. Кто получил Ленинские премии за селекцию: ученые материалистического направления в биологии, это школа Тимирязева, это школа Мичурина, это школа Лысенко. А где выдающиеся труды биолога Дубинина, который является одним из главных организаторов борьбы против мичуринских взглядов Лысенко? Если он, работая в Москве, не принес существенной пользы, то вряд ли он принесет ее в Новосибирске или во Владивостоке".
Судьба моего директорства в Новосибирске была решена. Имея опыт борьбы, я осторожно относился к моим сибирским успехам, не без основания полагая, что они обоюдоостры, что, чем больше успехов, тем будет и больше обратных ударов. Поэтому, будучи директором в Новосибирске, я сохранял за собою заведование лабораторией радиационной генетики в Москве. Попеременно работал то там, то здесь.
Мое согласие стать директором института в Новосибирске в свое время вызвало бурю среди моих старых товарищей, сотрудников лаборатории радиационной генетики в Москве. Это было первое наше серьезное разногласие о задачах и путях развития генетики в новых, складывающихся условиях. Все они решительно высказались против моего участия в организации сибирского института. Им казалось, что время еще не пришло для серьезных акций. Счастье еще в том, что мы имеем лабораторию радиационной генетики, и надо, мол, сидеть тихо и работать по конкретным вопросам науки. В перспективе все они оставались в Москве, а я должен был перебазироваться в Новосибирск. Это трактовалось, как что-то вроде моей измены старой, многолетней совместной работе. Однако создание сибирского института явилось велением времени, и здесь могла открыться широкая дорога развитию советской генетики в целом. Я не мог пройти мимо такой возможности и звал их за собою в Сибирь. Б. Н. Сидоров, Н. Н. Соколов, В. В. Сахаров, М. Л. Бельговский, А. А. Прокофьева-Бельговская, М. А. Арсеньева написали даже шуточные стихи в 1958 году, посвященные их решительному отказу следовать за мною в Сибирь.
М. А. Христианович как заместитель председателя президиума Сибирского отделения не раз дружески корил меня, почему я окончательно не переезжаю в Новосибирск, если здесь открылась зеленая улица для развития генетики. Я говорил ему: "Скоро, скоро, подождите еще немного". Меня удерживали от этого шага два обстоятельства. Во-первых, началось новое возвышение Т. Д. Лысенко, и я не был уверен, сможет ли Сибирское отделение удержать меня на посту директора. Во-вторых, я ощущал тревогу за оставляемую мной лабораторию радиационной генетики.
После выступления Н. С. Хрущева меня пригласил к себе М. А. Лаврентьев и сказал, что положение складывается очень тяжелое, но что и в этих условиях он лично и Сибирское отделение в целом сделают все, что в их силах, для сохранения меня на посту директора Института цитологии и генетики. Вместе с М. А. Лаврентьевым активное участие в этом деле принимал первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Ф. С. Горячев, и я продолжал работать на посту директора еще полгода. Но в январе 1960 года М. А. Лаврентьев сказал мне, что все их возможности исчерпаны, и мне придется оставить Институт цитологии и генетики. Он спросил меня, кому можно доверить институт, который за три года вполне оформился и имеет перед собою ясные научные и практические задачи. Без колебаний я назвал Д. К. Беляева, который в это время уже зарекомендовал себя, как мой заместитель по институту.
Попрощался я с институтом, с товарищами, обошел все лаборатории и уехал в Москву.
Прошло 11 лет. Я написал большую книгу "Общая генетика" и послал ее экземпляр Ф. С. Горячеву. В марте 1971 года получил в ответ следующую телеграмму: "Дорогой Николай Петрович. Сердечное спасибо. Всегда тепло вспоминаем о Вас и славных Ваших делах в области науки. С уважением к Вам, Горячев".
Мое тепло к людям Новосибирска, протянувшим мне руку в трудные 50-е годы, никогда не остынет. Среди них стоят впереди всех, рядом М. А. Лаврентьев и Ф. С. Горячев.
