На заседаниях комитета мне довелось познакомиться и подружиться с ведущими учеными мира по проблемам радиационной генетики. В этой работе принимали участие А. Холендер, В. Л. Рассел, Ф. X. Собелс, М. А. Бендер, Ж. Лежен, X. Б. Ньюкомб, К. Г. Люнинг и другие крупнейшие ученые.
В этот первый приезд в Нью-Йорк я встретился с Ф. Г. Добжанским. Он и его жена, Наталья Петровна, провезли меня на своем "фиате" по самым интересным окрестностям Нью-Йорка и показали достопримечательности этого гигантского города, включая сверкающие каменные ущелья Уолл-стрита.
Казалось, что Добжанский получил все, чего он хотел, оставаясь в США. На стене в его столовой висела фотография, где президент США Л. Джонсон вручал ему высшее отличие США за успехи в науке. Однако ностальгия - болезненная тоска по родине - душила Добжанского. С каким удовольствием он принял приглашение на прием в советское представительство в Нью-Йорке, который устраивался в честь нашей делегации в ООН! С какой страстной тоской говорил о своем желании побывать в Москве, в Ленинграде и в Киеве, где он родился!
Второго невозвращенца, Н. В. Тимофеева-Рессовского, я встретил в Москве. Вместе с женой, Еленой Александровной, он пришел в 1956 году ко мне на Брестскую, 42/49.
Н. В. Тимофеев-Рессовский и Ф. Г. Добжанский покинули Россию в ее трудное время, в начале 20-х годов. Первый прожил в Германии с 1923 года по 1945 год и сейчас работает на Родине. Второй навсегда остался в США. Страна напрягала все силы, чтобы создать свои кадры специалистов. Каждый ученый стоил России больших материальных средств и нравственных забот. Однако будущее СССР, предвиденное В. И. Лениным, оправдало жертвы народа. В этих условиях оставление отчизны, воспитавшей их, было ужасным. Это было непоправимым шагом, который никогда не может быть забыт.
Среди важнейших задач, вставших перед лабораторией радиационной генетики после ее организации, было развитие проблем молекулярной генетики. В первую очередь мы возложили надежды на Романа Вениаминовича Хесина, ученика А. С. Серебровского. Он показал себя одаренным человеком. Сейчас Р. Б. Хесин ведет крупные работы, и его лаборатория является центром биологического отдела Института атомной энергии имени И. В. Курчатова. Будучи генетиком, Хесин после сессии ВАСХНИЛ 1948 года стал серьезно учиться биохимии, и в его работе возникли замечательные возможности синтеза генетики с биохимией.
Несмотря на все свое значение, учение о роли ДНК в молекулярных основах наследственности не сразу было принято многими генетиками и биохимиками. Все еще довлела догма о всемогуществе белковых молекул во всех главных проявлениях жизни.
В 1956 году мы организовали обсуждение этого вопроса в нашем карантинном питомнике. Была осень, но из щелей нашего дома еще не дуло, к тому же, спорщики позабыли все трудности перед лицом выбора: белок или ДНК? На это заседание пришел главный нуклеинщик нашей страны А. Н. Белозерский. Увы, я остался в одиночестве, решительно защищая переворот в генетике, связанный с обнаружением роли ДНК. А. Н. Белозерский, Р. Б. Хесин, М. Л. Бельговский, Б. Н. Сидоров, Н. Н. Соколов, В. В. Хвостова, А. А. Прокофьева-Бельговская, В. В. Сахаров - все оказались сторонниками белковой теории. Известно, что этой же теории долго придерживался И. А. Рапопорт.
М. Л. Бельговский даже в стихах отметил эту контроверзу:
Ты вел борьбу все эти годы
И вот имеешь результат
Лабораторию, и смету,
И с каждым днем растущий штат.
И ты опять в котле научном
Кипишь со страстностью своей,
И чешутся к работе руки,
Все сделать хочется скорей.
Учтя мгновенно перемены,
Хотя и спорные пока,
Уж ты готов отдать все гены
За цепь двойную ДНК.
Революция в генетике 1953 года, когда была раскрыта тайна молекулы ДНК, серьезно повернула внимание физиков, химиков и математиков к генетике. В 1956-м и в последующие годы не раз собирались И. Е. Тамм (физик-теоретик), И. Л. Кнунянц (химик), В. А. Энгельгардт (биохимик), я и другие генетики для обсуждения проблем нашей науки. В. А. Энгельгардт стремился создать Институт молекулярной биологии. Он высказывал мысль, что его надо строить на базе новой биохимии и генетики. Мы ходили в здание, которое отводилось под институт. В. А. Энгельгардт показывал нам весь третий этаж, куда должна была переместиться наша лаборатория. Однако в дальнейшем опять все изменилось, и Институт молекулярной биологии был организован без генетики.
