- Постой,- тихо вскрикнул он,- не стреляй, козел пугать будешь!
Резко засвистав, вырвалась и с криком полетела к снегу вторая индюшка, за ней третья. Несколько уларов снялись вдалеке.
Поднялись до места бывшей лежки козлов и двинулись их тропою на перевал. Наверху шли по мягкой россыпи крупного гравия. Затем началось плато, занятое огромным пластом подтаявшего фирна. Раскрылась панорама громадных вершин. В перспективе они казались чуть ниже нас. Гигантская цель Кунгей-Алатау линией снеговых гор лежала позади. По бокам и впереди толпились горы Заилийского Алатау, цепи лежали четкие и ясные, вершины сверкали. Пошли через снег, он подтаял и слежался в твердый фирн. Подошли к краю другой стороны перевала. С высоты крутого обрыва открылась картина соседнего ущелья в виде огромного цирка. Мы стояли над истоками рек. Внизу ручьи стекали с языков льда. Террасами лежали восемь озер. Из третьего с шумом падала вода, она разбивалась, образуя пену и брызги от ударов по крутым склонам. Большое провальное озеро лежало в центре каменного цирка. Оно не имело выходов. Снеговые поля вплотную подходили к его южному берегу. Примостившись на краю скального обрыва и упершись ногами в трещину, мы разглядывали лежащий под нами мир. Козлы исчезли бесследно! Однако в центре цирка, там, где возвышались небольшие одиночные острые скалы, стояли два старых козла.
- О, бикы, настоящий бикы! - воскликнул Шерше.- Мы пойдем к ним! живо сказал он, прочерчивая рукой путь по огромному радиусу цирка.
С края бездны казалось, что пути вниз нет. Пошли направо, по краю фирна. Намазалиев стал спускаться дорогой козлов. Скоро тропа потребовала прыжка. Надо было прыгнуть метра два вниз и задержаться на очень маленьком снежном выступе скалы. Шерше прыгнул, балансируя, удержался, затем посмотрел на меня снизу и сказал:
- Пожалуйста, послушай, не прыгай, иди назад, мы лошадь пришлем.
Я засмеялся. Он покачал головою и спрыгнул дальше на каменную осыпь. Через полминуты я догнал его, и мы осторожно пошли вниз. Осыпь из гравия с большими, включенными в нее камнями текла под ногами, и мы увязали в ней. Это был типичный сыпец - встанешь на него, и он медленно, а затем все быстрее начинает течь, словно бы ты вошел в реку, где вместо воды плывут живые, все вместе текущие камни. Перед спуском к озеру пошли по краю снегового поля, здесь Шерше стал еще более осторожен.
Спускались под стенами скального обрыва. Над головой беспокойно звонко и звучно кричали черные желтоклювые альпийские галки. Ярко алели их ноги, когда галки, наблюдая за нами, перелетали с камня на камень или спиральным изгибом подымались на вершину утеса. Казахи называют этих птиц тай-карга, а киргизы - сары-тумшук-чокотан. Было странно видеть этих черных блестящих птиц на мертвых камнях, где только мхи, лишайники и бактерии набросили цветной покров из лоскутного зеленого, розового, фиолетового, красного ковра на поверхности и изломы камней. Спустились ниже и вышли на склон камней. Прыгая, добрались до края озера и, пройдя берегом, вышли в центр цирка. Впереди лежала небольшая, 20-метровая скальная гряда, на которой мы видели двух козлов. Стали взбираться. Наверху шаги Шерше стали неслышными, он снял ружье и крался. Козлы исчезли. Однако Намазалиев нашел их следы. Они спустились метров на сто вниз, взошли на другую, следующую гряду небольших скал и исчезли.
День склонялся, из-за камней и из глубоких россыпей стали подниматься тени, одевались прохладой горы. Все лежало в молчании, умиротворенное тишиной предвечерья.
- У, шайтан,- сказал Шерше,- охота кончилась, ну, отдыхай немножко и к лошадь пойдем.
Сели на камни. Солнце склонялось за горы, ложились сумерки.
- Сейчас текэ сюда ходить будет,- продолжал Шерше,- убивайт надо, ночевайт надо, хлеба нет, одежа нет, пойдем домой. Посмотри, сейчас текэ будет, тогда пойдем.
В легких сумерках на скале напротив появились четыре козла. Они стояли сравнительно близко, и в бинокль их хорошо было видно. Козлы стояли в профиль, мощные, шоколадного цвета, с длинными, узкими и темными бородами, повернув серпы могучих рогов.
