Мы не могли ни в чем каяться, так как глубоко понимали, что наше упорство - это лучшее из всего того, что можно было сделать, чтобы защитить нашу науку. Мы - это И. А. Рапопорт, Г. Г. Тиняков, Б. Н. Сидоров, В. В. Хвостова, В. В. Сахаров, Е. Н. Болотов, Н. Н. Соколов, М. А. Арсеньева, Б. А. Кирсанов, Б. Ф. Кожевников, А. А. Малиновский, другие и я. Мы покинули наш милый, родной дом на Воронцовом поле. Сожалений не было. Только один раз Б. Н. Сидоров сказал мне, что никто не осудит, если мы в чем-то покаемся. Я послал все покаяния к чертям и сказал, что никогда, никогда этого не будет. Как мы сами себе посмотрим в глаза через несколько лет, когда наступит торжество признания нашей науки? Однако когда же оно придет? Помню в 1954 году Н. И. Шапиро сказал мне, что все это очень надолго, что, по его мнению, идеи Т. Д. Лысенко сохранятся не менее 50 лет.
- 50 лет,- воскликнул я в ответ,- да вы что? Годы, считанные годы остались для их жизни. Разве в атомных взрывах перед вами не встает новая, радиационная генетика? Разве в торжестве гибридной кукурузы вы не слышите замечательного внедрения генетики в сельское хозяйство? А биохимия? Да ведь она на наших глазах превращается в генетическую биохимию! Нет, нам ждать недолго, пора вновь, и очень серьезно, подумать о том, как нам бороться за нашу генетику, чтобы приблизить время ее прихода.
Много лет тому назад Мария Склодовская-Кюри, когда ей был всего лишь 21 год, еще не подозревая, что открытием радия она войдет в ряды бессмертных, записала: "Основное правило - не давать сломить себя ни людям, ни обстоятельствам".
В течение всего 1948 года буря над нашими головами все крепчала. Однако и она прошла. Казалось, и мы и наша генетика сломлены и уходили в прошлое, ошибочное и горькое. На самом же деле шло все своим чередом. Мы были корнями могучей науки, и ее громадному дереву еще предстояло цвести на нашей Родине. Я понимал, какая трудная и какая счастливая доля выпала нам в этой борьбе. Для нас начиналась ночь, полная тьмы и вместе с тем самых светлых, вскипающих предчувствием счастья ожиданий.
Осенью 1948 года, покидая институт, я шел с В. В. Хвостовой. Она сказала, что впереди остались только черные дни, генетики не будет.
- Да что вы, Вера Вениаминовна! - воскликнул я.- Что вы, душенька, да подождите вы, пройдут недолгие годы, у нас будет настоящий генетический институт, который посвятит свои силы фундаментальным, истинным проблемам генетики. Разве вы не понимаете, что такой институт как воздух нужен нашей стране. Тучи пройдут, и опять будет сиять солнце!
Глава 13
СОЛНЕЧНАЯ НОЧЬ
В Институте леса.- Становлюсь орнитологом.- На трассе гора Вишневая - Каспийское море.- Письмо С. С. Четверикова.- Слово о палатке.Небольшой экскурс в историю яицких казаков.- Мои орнитологические итоги.- С. И. Вавилов.
В 1948 году при Институте леса Академии наук СССР была создана комплексная экспедиция по полезащитному лесоразведению во главе с В. Н. Сукачевым. Отдел кадров президиума Академии наук попросил В. Н. Сукачева пригласить меня на работу в эту экспедицию. Я согласился и в качестве своей новой специальности избрал орнитологию, то есть науку о птицах. Птицы имеют очень большое значение в жизни леса, и мне казалось, что изучение птиц - один из важнейших моментов в исследованиях, которые призваны помочь росту полезащитных лесов.
Правда, до поступления на работу в эту экспедицию я мечтал о более экзотической деятельности. Хотелось отправиться на несколько лет подальше на Север, например в Якутию, и там приложить свои силы. В Якутии работал филиал Академии наук, в котором ученых ждали с распростертыми объятиями. Оттуда и до берега Ледовитого океана "недалеко". Сам Джек Лондон мог бы позавидовать человеку, которому отдали бы в работу такую сказочную северную страну. Подумав об этом, я пошел к Сирануш Степановне Акопян, заместителю начальника отдела кадров президиума Академии наук, и рассказал ей о своем желании. Сирануш Степановна посмотрела на меня своими бездонными черными очами и ничего не сказала. А дня через два она пригласила меня к начальнику отдела кадров Василию Ивановичу Зорину, круглолицому, внешне очень добродушному человеку, который долго расспрашивал, чем я хочу заниматься в Якутии и почему меня тянет в эту далекую и суровую часть России. В заключение он заявил, что моя работа в Якутии вряд ли целесообразна, следует найти что-нибудь более подходящее.
