— Я понятия не имел об этом.
— Про Бэзила я могу сказать одно: он вполне искренне хочет улучшить мир. — Каддиган коротко взглянул на Вэйлока. — Он вылечил девять пациентов. Это очень неплохо, но у него наивная мысль, что если он интенсифицирует свою терапию, то излечит девятьсот пациентов. Но его случай, как перец в пище: немного перца улучшает вкус, а если пищу переперчить, то она становится несъедобной.
— Значит, ты считаешь, что его успехи позади?
— Разумеется, случиться может всякое.
— А что у него за методы лечения?
Каддиган пожал плечами.
— Перец в пище.
В комнату вошла Пледж, звеня браслетами, одетая в черно-красно-коричнево-золотое сари и в невообразимые красные сандалии с изумрудно-зелеными пряжками.
— А я думал, — сухо заметил Каддиган — что ты занимаешься докладом. Или это и есть калейдохром?
— Нет, конечно. Но у меня возникла идея, и мне тут же захотелось проверить ее на практике.
— Бабочка никогда не думает о своем слопе.
— О слоп! Плевать на него.
— Ты заговоришь по-другому, когда я стану Сердом. Пледж подняла глаза к нему.
— Иногда я жалею, что ввязалась в эту гонку. Кому хочется стать Амарантом?
— Мне, — ухмыльнулся Вэйлок. Он заметил, что понравился Пледж. Но еще более обрадовался, когда увидел, что это беспокоит Сэта.
— Мне тоже, — сухо заметил Каддиган. — И тебе, что бы ты ни говорила.
— Я говорю правду. Раньше люди боялись смерти…
— Пледж! — воскликнул Каддиган и глазами показал на Вэйлока.
Пледж стиснула руки со звенящими браслетами.
— Не будь идиотом. Ведь мы смертны, за исключением Амарантов.
— Вряд ли хорошо говорить об этом.
— А почему бы и нет? Почему бы нам не говорить о том, как все обстоит на самом деле?
— Обо мне не думайте, — сказал Вэйлок. — Считайте, что меня здесь нет.
Пледж опустилась в кресло.
— У меня есть теория. Хотите выслушать ее?
— Конечно.
— Пледж, — предостерегающе проговорил Каддиган, но Пледж проигнорировала его.
— Главная причина того, что в Паллиаториях много пациентов, — это постоянная необходимость сдерживать себя, придавливать свои эмоции.
— Чепуха, — заявил Сэт. — Я психиатр и утверждаю, что это не имеет ни малейшего отношению к психическим расстройствам. Пациенты — жертвы страха и меланхолии.
— Может быть. Но взгляни, как люди ведут себя в Карневале.
Сэт кивнул на Вэйлока.
— Он специалист по Карневалю. Проработал там семь лет.
Пледж с восхищением посмотрела на Вэйлока.
— Как, должно быть, прекрасно жить в вечно веселом мире, полном красок, смеха, музыки, встречаться с людьми, полностью раскрепощенными.
— Да, довольно интересно.
— Скажи, — чуть дыша проговорила Пледж. — О Карневале ходит много слухов. Ты можешь подтвердить или опровергнуть их?
— Какой именно?
— В Карневале много нарушителей закона. Верно?
— В какой-то степени, да. Люди там нередко занимаются тем, за что были бы наказаны в Кларжесе.
— О, какой стыд, — пробормотал Сэт.
Пледж не обращала на него внимания:
— Насколько глубоко распространяется беззаконие? Я имею в виду… я слышала, что там есть Дом, очень дорогой, где можно увидеть смерть. Смерть молодых юношей и прекрасных девушек!
— Пледж, — взмолился Сэт. — Что ты говоришь? Ты сошла с ума!
— Я даже слышала, продолжала Пледж хриплым шепотом, — что если у вас есть много денег, тысячи и тысячи флоринов, то вы можете купить человека и убить его своей рукой любым способом, каким хочешь…
— Пледж! — крикнул Каддиган. — Ты говоришь страшные вещи! Опомнись!
Пледж фыркнула.
— Сэт, я слышала об этом и теперь хочу услышать, что скажет об этом мистер Вэйлок.
Вэйлок подумал о Карлеоне и его музее, о Рубелле, о Лориоте и других Берберах.
— Я тоже слышал нечто подобное, — заговорил он, — но я считаю это просто слухами. Я никогда не встречал людей, которые с уверенностью могли бы подтвердить этот слух. Как вы знаете, посетители Карневаля платят за то, что убивают копьями лягушек или рыб электрическим током. Но вряд ли они сами понимают, что делают. Это у них подсознательное желание.
Сэт с отвращением отвернулся.
— Чепуха.
— Теперь, Сэт, ты сам несешь чепуху. Ты ученый, но отказываешься смотреть в лицо фактам, противоречащим твоим теориям.
