Вдова Далила. Ужас - страница 23

Он показал Кошу как раз ту газету, для которой писал южанин:

— Вот интервью с судебным приставом! Вы видите, что была возможность получить информацию: эта статья была написана до половины двенадцатого! А вы, вы в одиннадцать часов ничего не знали! Ну что ж, тем хуже для вас. Я телефонирую нашему ночному информатору, чтобы он пришел, и поручу это дело ему.

Кош дал секретарю закончить свою речь, затем спокойно произнес:

— Вы позволите мне сказать два слова? Вы говорите, эта статья была написана в одиннадцать часов?

— Совершенно верно, в половине двенадцатого, самое позднее.

— Эта статья была написана не раньше половины первого или даже без четверти час…

— Откуда вам известно, когда ее написали?

— Я сам ее продиктовал журналисту из этой газеты… точно так же, впрочем, как и его коллегам из трех утренних газет.

— Это уже слишком! Так, значит, интервью с приставом взяли вы, и для своих каких-то неизвестных целей? Хотели разыграть роль доброго товарища и рассказали все другим? Вся пресса будет завтра обладать тем, что должно было принадлежать только нам! Это черт знает что!..

— Увы, знать об этом будет не вся пресса, к моему великому сожалению… Только три или четыре газеты, и те не из самых важных…

— Послушайте, Кош, бесполезно продолжать этот разговор. Вы, по-видимому, не в себе. Я не могу поручить такому сумасбродному сотруднику, как вы, столь важное дело… Я принял решение уже часа четыре назад: вы можете пройти в кассу и получить там жалованье за три месяца. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах…

— Очень приятно это слышать. Я только что хотел просить вас освободить меня от моих обязанностей. Вы сами возвращаете мне свободу, да еще и прибавляете трехмесячный оклад. Это больше, чем я мог ожидать… Я, правда, не совсем хорошо себя чувствую… Я устал, нервничаю… Мне нужен отдых, спокойствие… Через некоторое время, когда я поправлюсь… я зайду повидаться с вами… Теперь же я уеду… Куда? Я еще и сам не знаю… Но парижский воздух мне вреден…

— Как это похоже на вас, — заметил секретарь редакции. — Вчера еще вы были совершенно здоровы. А сегодня настолько плохо себя чувствуете, что не можете продолжать работу… Все еще можно исправить… Зачем вы говорите, что хотите покинуть нас? К чему эта бравада? Забудем то, что я вам сказал и что вы ответили, и отправляйтесь редактировать свою статью… Я знаю, что у вас есть журналистское чутье. Вы найдете что написать… Подозреваю, что вы осведомлены об убийстве не хуже других, а может, и лучше. Ну, что, голубчик, решено?

Но Кош отрицательно покачал головой:

— Нет-нет. Я ухожу…

— Не собираетесь ли вы бросить нас в такую важную минуту, чтобы перейти в другую газету? Если вы хотите прибавки жалования, просто скажите об этом!

— Нет, я не желаю прибавки и в другую газету не перехожу… Я всего лишь хочу вернуть себе свободу, временно или навсегда — это покажут обстоятельства…

И голосом, в котором слышна была легкая дрожь, он прибавил:

— Даю вам честное слово, что я не предприму ничего, что может повредить нашей газете, и что вы напрасно подозреваете меня в каких-то тайных целях. Расстанемся добрыми друзьями, прошу вас… И еще одна просьба. Я действительно нуждаюсь в отдыхе, хочу пожить вдали от парижской суеты, любопытства равнодушных и забот друзей, но, с другой стороны, мне бы не хотелось, чтобы мой отъезд походил на бегство… Поэтому прошу вас: спрячьте у себя все письма, которые придут сюда на мое имя. Не оставляйте их в моем отделении: покажется странным, что я не оставил адреса, куда их пересылать… Вы отдадите их мне, когда я вернусь…

— Это ваше окончательное решение?

— Окончательное.

— Понятно, я не буду допытываться у вас, куда вы направляетесь, но все же, я думаю, вы можете сказать мне, когда уезжаете?

— Сегодня же.

— А когда намерены вернуться?

Кош сделал неопределенный жест:

— Не знаю…

Затем пожал руку секретарю редакции и вышел. Оказавшись на улице, он вздохнул с облегчением. Входя в редакцию, он был озабочен, взволнован. Со вчерашнего дня события развивались с такой быстротой, что репортер не успел даже обдумать, как вести себя. Его главной целью было привлечь к себе внимание полиции и действовать так, чтобы пристав увидел в нем возможного преступника и в конце концов арестовал его.