Майлз был одет точно так же, как в день их первой встречи, — рубашка цвета хаки с закатанными рукавами, потертые джинсы с кожаным ремнем и поблескивающей серебряной пряжкой. Его черные волосы отросли и теперь спадали на расстегнутый воротник рубашки блестящими завитками. Горькие складки залегли в уголках рта, но, несмотря на усталый и подавленный вид, никогда еще Майлз Кент, казалось, не выглядел таким привлекательным.
Затаив дыхание, Кристина смотрела, как Майк остановился у той самой, памятной, сосны и ладонью погладил ее мощный ствол. Красивую загорелую руку прорезал глубокий шрам, оставшийся после пожара.
Зачем он пришел сюда? И почему стоит, прижавшись щекой к толстому стволу сосны, закрыв глаза и ссутулившись, словно под грузом непосильных забот?
Где-то среди деревьев монотонно куковала кукушка, будто говорила: прощай, прощай. У Кристины защемило сердце. Почему, ну почему она не ушла отсюда пораньше?
Майк тяжело застонал. Наконец оторвался от дерева, поднял голову и медленно обернулся, скользя по лощине невидящим взглядом, словно в полусне. Нет, он не видит ее.
Но вдруг Майк застыл на месте. А потом медленно-медленно взглянул в ее сторону.
Сердце Кристины болезненно сжалось. Она поднялась, и их глаза встретились. Ладони ее вдруг стали влажными. Солнечный свет бил в глаза, и, может, поэтому Майлз казался окруженным золотой аурой.
— Кристина… — В его тихом, едва различимом голосе слышалось смятение. — Я думал, ты уже уехала. — Он даже не двинулся с места.
У Кристи комок встал в горле от вида совершенно поникшего, а прежде такого сильного Майлза Кента. Она почти не могла дышать.
— Я тоже не ожидала тебя увидеть, — выдавила она, мысленно радуясь, что ее реплика прозвучала с некоторой долей иронии. Майлз не должен знать о ее воспоминаниях, причиняющих мучительную боль. — Я хочу поблагодарить тебя за «Розовый сад», ты проделал замечательную работу.
Его глаза оставались непроницаемыми.
— Я удивился, когда узнал о твоем приезде на церемонию открытия.
— Ничто больше не заставило бы меня вернуться сюда. — Кристина пожала плечами.
Душу царапнуло выражение боли, промелькнувшее на лице Майка, прежде чем оно снова превратилось в неподвижную маску. Что это значило? Может, раскаяние?
Воцарилось неловкое молчание. Кент, похоже, не собирался уходить… И Кристине вдруг показалось, что они так и будут стоять вечно и смотреть друг другу в глаза, сдерживая нахлынувшие чувства.
Кристи не могла дольше выносить напряжение. Вдохнув поглубже, она пошла к тропинке. Потемневшие глаза Майлза пристально следили за ней, и, когда Кристина была уже совсем близко, ей показалось, что этот внимательный взгляд проникает в тайники ее души…
Ноги отказывались идти дальше, и Кристи остановилась рядом с Майком. Увидела темную щетину на его подбородке, голубоватые тени под серыми глазами и крошечную быстро пульсирующую жилку на шее. Она вновь ощутила знакомый пряный запах его тела. И из глубины ее женского естества поднялась горячая волна отчаянного неудержимого желания. Грудь болезненно заныла, набухшие соски подняли тонкую ткань платья.
Сердце Кристи, ее тело, ее душа рвались навстречу Майку, стремились слиться с ним в единое целое, словно существование без этого человека было бессмысленным. Изо всех сил стараясь справиться с собой, она выпрямилась и твердо взглянула Майлзу в глаза.
— Передавай Элен мои наилучшие пожелания.
Его реакция была совершенно неожиданной. Вместо того чтобы покраснеть и смущенно опустить глаза, Майлз удивленно поднял брови:
