— Я мечтал об этом весь вечер, — тихо произнес Майлз. — Вы ведь специально так сделали? Чтобы поддразнить меня? И помучить? Поэтому выбрали такой соблазнительный наряд?
— Это всего лишь маленькое платье.
— Просто прическа, просто платье… просто обольщение.
С безжалостной настойчивостью и мучительной неспешностью Майлз опустил голову, но в последнее мгновение, прежде чем их губы встретились, Кристина сделала последнюю попытку вырваться из его объятий. Этого не должно произойти. Надо освободиться прямо сейчас, иначе будет слишком поздно…
Но она опоздала. Тело уже отказывалось подчиняться ее воле. Влажные губы сами собой приоткрылись в бесстыдном приглашении. И Майлз не замедлил им воспользоваться.
В тот момент, когда его теплые настойчивые губы коснулись ее лица, мир для Кристи перестал существовать. Каждая клеточка ее тела тянулась к нему, уступая натиску горячей волны страсти, захлестнувшей обоих. Волны такой гигантской, опустошительной силы, что у нее подкосились колени и пришлось схватиться за плечи Майлза, чтобы не упасть.
На один лишь миг он оторвался от ее губ.
— Правильно, — хрипло прошептал он, глядя на Кристину затуманенными желанием глазами. — Держись, дорогая. Будет очень горячо.
Кристи не ответила, не в силах произнести ни звука… Но слова были не нужны. Одно желание, сильное до боли, до отчаяния, смог прочесть Майлз в ее синих глазах…
— Мои гравюры… — его голос доносился словно издалека, — они наверху. — Майк умолк, и Кристина услышала глухие тяжелые удары его сердца. — Тебе еще интересно?..
В ответ она лишь тихонько застонала. Майлз подхватил ее на руки, и Кристи прислонилась пылающей щекой к сильному плечу. Крепкие мужские объятия сомкнулись, и перед ними распахнулась дверь в холл.
Неужели все происходит на самом деле? — ошеломленно думала Кристина. Или это лишь прекрасный сон? Может, она вновь погрузилась в страницы своего любимого романа, и это вовсе не Майлз несет ее наверх словно пушинку? Мечты и явь перепутались. Неужели этот мужчина, так же как невероятно привлекательный герой ее романа, любит ее… и точно так же, как в книжке, оставит ее на рассвете?
Плечом Майлз открыл дверь в спальню и, осторожно опустив Кристину на кровать, включил маленькую лампу на тумбочке — мягкий приглушенный свет разлился по комнате, оставляя легкие тени повсюду: на мебели темного дерева, на светлых обоях, на красиво задрапированных шторах, которые слегка колыхались от ночного бриза, проникающего через открытое окно.
Майк вновь притянул ее к себе, неистово сжав хрупкое тело. Дыхание у Кристи перехватило. Его действия не оставляли сомнений. Лишь Майлз Кент один может так возбуждать ее совершенно непостижимым образом. Таких ощущений ей не доводилось испытывать ни с кем. Тело охватило восхитительное удовольствие, заставляющее ее нетерпеливо трепетать в предвкушении большего.
Однако осмотрительность, так долго жившая в душе Кристины, вдруг дала себя знать, предприняв еще одну, наверное, последнюю попытку спасти Кристи от ее же собственных чувств.
— Твои… гравюры… — поднявшись, дрожащим голосом прошептала она. — Ты обещал… показать мне…
— Я солгал. — Майлз нетерпеливо схватил ее за руку и снова уложил на огромную роскошную кровать. — Ты ведь простишь меня? Боюсь, сейчас я меньше всего думаю о гравюрах.
Да, о гравюрах он не думал, потому что в ту же секунду синее шелковое платье Кристины, тихонько шурша, соскользнуло на мягкий светлый ковер.
Когда Майк срывал с нее изящный кружевной бюстгальтер, она услышала гулкое биение его сердца, учащенный ритм стучал в унисон с ее собственным. Кровь огнедышащей лавой разливалась по телу Кристи, подгоняемая каждым прикосновением горячих мужских рук. Кожа стала сверхчувствительной, словно все нервные окончания обнажились. Неужели Майлз чувствует то же, что и она?
И тут перед мысленным взором Кристины проплыл серебристо-голубой образ Элен — на секунду ее сердце замерло. Но потом Кристи успокоилась. Где-то в глубине души она понимала, что Майлз неспособен предать того, кто ему действительно дорог. Значит, его отношения с блондинкой не так уж серьезны. Протяжный вздох сорвался с губ Кристи…
