— Луиза, ты помнишь Гильерми? — тихо спросила Марта. — Он ведь вырос на твоих руках. Милый, радостный, спокойный ребёнок. Ты помнишь его, Луиза? Кто бы мог предсказать, что у него внутри вырастет чудовище и погубит моего славного мальчика? Я часто задаю себе мучительный вопрос: почему я не приняла сразу решительных мер? Я выгораживала его, притворялась, что всё хорошо, — к чему привело моё потакание, ты знаешь. И вот я спрашиваю себя: достаточно ли я любила Гильерми? Всё ли для него сделала? Или я заботилась о собственном спокойствии: вдруг узнают, что мой сын-наркоман сидит в тюрьме за хранение наркотиков и оружия? Так вот, что я тебе скажу, Луиза: лучше тюрьма, чем смерть! — Марта вытерла слёзы и поднялась, не дожидаясь ответа Луизы. Она слишком хорошо знала свою горничную — возьмёт себе что-нибудь в голову, переубедить её бывает невозможно. Марта наполнила стакан водой, взяла таблетку аспирина и, не оглядываясь на окаменевшую Луизу, вышла из кухни.
В гостиной она увидела обнимавшихся Энрики и Селести, и на душе у неё стало чуточку светлее. Чудесная пара! Только бы у них всё сложилось иначе, чем у Александра и Сандры, да и их примеру с Сезаром этим двоим следовать не обязательно.
— Ты говорила с Луизой? — Энрики кивнул в сторону кухни.
Огорчённый вид Марты был красноречивее слов.
— Я просила, умоляла, плакала, но пока всё безрезультатно. Ты же знаешь, как трудно переубедить Луизу. Переговори завтра с Александром. Может, он найдёт ещё какой-нибудь способ добиться признания Луизы.
На следующий день, когда Марта просматривала в гостиной утренние газеты, к ней подошла Луиза. Расстроенная, поникшая, с плохо причёсанными волосами, с покрасневшими от слёз и бессонной ночи глазами, она вызвала в Марте безграничное чувство жалости: Анжела, конечно, негодяйка, но Луиза тоже страдает из-за её проделок.
— Вот посмотрите, дона Марта. — Луиза достала из кармана несколько фотографий и протянула их Марте. — Это всё Анжела.
Марта стала рассматривать снимки, прислушиваясь к комментариям Луизы:
— Этот снимок сделал мой двоюродный брат в первый год её жизни в нашей семье. У нас был небольшой садик, она любила там бывать. И вот смотрите, все губы испачканы тутовником. А здесь Анжела оканчивает школу. Посмотрите, какие у неё замечательные косы. Таких ни у кого в её классе не было! А на этой фотографии она уже без кос — Анжела остригла их, как только поступила в университет. Моя дочка везде была лучшей ученицей — и в школе, и в университете. Она всегда мечтала многого добиться в жизни...
Со снимков на Марту смотрела хорошенькая девушка с пухлыми губами, точёным носиком и бархатными чёрными глазами. Марта ещё и ещё раз вглядывалась в милое лицо на фотографии. В какой чёрточке этого лица затаилась та злобная фурия, что полтора десятилетия спустя убьёт Вилму, попытается ограбить и разорить их семью, посадить в тюрьму Энрики? На этот вопрос фотографии не давали ответа.
— Почему ты раньше не показывала мне эти снимки?
— Это очень личное, дона Марта. И потом, вы ведь не знали, что Анжела моя приёмная дочь. Фотографии Анжелы, хранимые мной, только вызвали бы кучу вопросов. — Луиза снова с любовью перебрала снимки. — Боже мой! Какая она славная, моя девочка...
— Людям свойственно меняться, Луиза, и они меняются.
— Нет, дона Марта, нет! Моя девочка не изменилась. Вот она, моя девочка, доченька! — Луиза прижала к себе фотографии. — Она не может быть тем чудовищем, о котором вы мне вчера говорили.
— Так докажи это, Луиза! — вскричала Марта. — Докажи, что я ошибаюсь! Если она невиновна, почему ты боишься откровенного разговора с ней? Её признание, зафиксированное на плёнке, позволит прекратить преследование Анжелы.
Луиза присела, огорошенная неожиданным поворотом. В её глазах Марта читала испуг, сомнение, колебание, наконец, в них появилось робкое согласие.
Марта постаралась закрепить успех:
— Тебе нечего бояться, если ты веришь в невиновность Анжелы. Ты должна ей помочь!
— Хорошо, я попробую, — тихо сказала Луиза. — Я попробую! — Её голос зазвучал громче и решительнее. — И я докажу невиновность моей дочери, дона Марта! Вы все это увидите!
