— Сеньор Сезар, я только что был у Александра. Я... решился. Плёнка у него.
Сезар поднялся и крепко пожал Клементину руку.
— Теперь мы разберёмся с ней до конца. Только надо держать всё в тайне.
Анжела возвращалась от Наварру и кипела от бешенства. Этот адвокатишка посмел отказать ей в защите! Видите ли, один его партнёр, Александр Толедо, защищает Клементину да Силву, второй его партнёр, Лусия Праду, сама является акционером «Тропикал-тауэр шопинга».
Но Анжеле как воздух был необходим опытный адвокат. На этот раз положение слишком серьёзное, и рассчитывать только на себя было бы опрометчивой глупостью. Нужна помощь опытного юриста, без этого ей будет очень непросто выпутаться из сложившейся ситуации. Анжела не сомневалась, что этот кретин Клементину уже разболтал Сезару о плёнке. Кто бы мог подумать, что у него хватит ума записать на магнитофон их разговор, где она предлагала ему отдать за акции плёнку, компрометирующую Клару.
Но устраниться из игры Анжела не хотела. Бой продолжается, и у неё найдётся, чем припугнуть ретивого Клементину.
Она приехала в офис и вызвала к себе Одети. После короткого разговора Анжела вышла в приёмную и нос к носу столкнулась с Кларой. Этого ещё только не хватало, зачем её сюда принесло, да ещё под руку с Мартой? Не иначе как опять что-то затевают?
Клара поймала её неприязненный взгляд, но глаз не отвела.
— Чего ты удивляешься? Я, например, уверена, что мне здесь рады гораздо больше, чем твоему присутствию.
Анжела угрожающе прищурила глаза и, не сказав ни слова, ретировалась в кабинет. «Погоди, милая подружка, скоро ты у меня не так заговоришь!»
Она посмотрела на календарь: 25 сентября. День рождения Энрики! Она совершенно забыла об этом. Анжела вышла из офиса и направилась в один из самых дорогих бутиков Центра. Она долго выбирала, не зная, на чём остановиться. Наконец, её выбор пал на дорогой бумажник из крокодиловой кожи. Лишь возвратясь в свой кабинет, Анжела задумалась, каким образом и где она вручит Энрики свой подарок. Здесь, в офисе, посреди рабочего дня? Неромантично, неэффектно. Нет, этот способ Анжела отвергла. Попросить его задержаться после работы, заехать к ней? Но он и шагу теперь не делал без сопровождения Селести. Анжела вспомнила, как праздновались прошлые дни рождения Энрики. И дома, и в ресторане она, Анжела, всегда была на них желанным гостем. «Пусть традиции остаются непоколебимыми. А моё появление хоть семейство и не порадует, зато меня развлечёт».
Она вошла в гостиную, когда счастливый и взволнованный Энрики, стоя посреди комнаты в окружении детей, родителей и брата, обнимал Селести.
Появление Анжелы привело всех в оцепенение: здесь явно её не ждали. Все молча расступились, и она в полной тишине подошла к Энрики и протянула ему блестящий свёрток:
— Я не могла нарушить традицию и не сделать тебе подарок.
Анжела смотрела на него и не могла насмотреться. До чего он всё-таки хорош! До чего же обаятелен, неотразим! Какая из них бы получилась пара! Ну почему он выбрал не её?
— Прими и мой подарок, Энрики! — звонкий голос Селести прервал затянувшуюся паузу.
Анжела видела, каким взглядом одарил Энрики свою избранницу, с каким вожделением, с какой любовью смотрел на неё, с каким нетерпением ждал её слов!
— Я всегда просила тебя не спешить со свадьбой. А теперь прошу назначить любой день, какой тебе по душе!
Началась кутерьма. Энрики бросился целовать Селести, на них висли счастливые дети, донимая расспросами о том, когда Гиминью сможет называть Энрики папой, Тиффани и Жуниор — Селести мамой. Сезар и Марта поздравляли друг друга, потом стали обнимать и поздравлять сына и Селести. Они замкнулись в тесный маленький круг, объединённый общей радостью, праздничным настроением и искренней любовью друг к другу. Анжела одиноко стояла посреди комнаты, оглушённая услышанным. О её существовании забыли, словно её здесь никогда и не было. Она повернулась и кинулась на кухню в объятия Луизы.
Она рыдала, уткнувшись головой в мягкое плечо доброй старой женщины. Отчаяние, обида, усталость, сложившись воедино, лишили её последних сил. Но боль, самая жгучая и непереносимая, шла от слов Селести и от вспыхнувших счастьем глаз Энрики.
