– Ингеборга Штайнрюк.
– Я не займу у вас и двух минут, фройляйн Штайнрюк.
– В такое время?
– Мне срочно нужны несколько подписей. Я никак не мог застать вас, когда я…
– Я была в отъезде.
Графиня, казалось, была насторожена, но все же открыла дверь. Рат вошел. Квартира не изменилась со дня его последнего визита.
– Итак, господин Леннартц, покажите мне, пожалуйста, бумаги, которые я должна подписать, и закончим на этом. Я очень устала.
В свете электрической лампы Гереон увидел, как она была красива. Он был почти сражен.
– Я вам солгал, – признался он. – Я в такой же степени Леннартц, как вы – Штайнрюк. Меня зовут Гереон Рат, и я работаю в криминальной полиции, графиня Сорокина.
– Мне знакомо ваше имя. – Голос Светланы звучал жестко. – Вы тот самый полицейский, который отдал распоряжение о моем розыске. Чего вы хотите? Арестовать меня?
– Поговорить с вами. Я…
Полицейский запнулся, потому что увидел направленное на него дуло пистолета.
– Не пугайтесь. Я вас не выдам, – сказал он. – Уберите эту штуковину.
– Почему я должна вам верить?
– Потому что я вам уже пару раз помог.
– Не знаю, когда это было. Поднимите, пожалуйста, руки вверх. И никаких фокусов. Я опытный стрелок.
Рат послушно поднял руки.
– Я обнаружил ваш тайник в «Делфи», но промолчал. И я знаю, что это именно ваш фен оказался в ванне Зеленского. И что именно вы были на Йоркштрассе, когда Никита Фалин упал с высоты четвертого этажа. Но я не внес вас в список подозреваемых в убийстве.
– И за это я должна быть вам благодарна?
– Будет достаточно, если вы просто не будете размахивать у меня перед носом пистолетом.
– Я не обязана вам ни малейшей благодарностью, – сказала Сорокина. – Я не убивала этих двоих. Хотя они это заслужили. Я не отрицаю, что хотела их убить. Но за одно лишь намерение ведь не наказывают.
– Нет, – сказал Гереон, стараясь скрыть свое удивление. Правду ли она говорит? – Но почему вы тогда были на Йоркштрассе, когда погиб Фалин? Вы ведь заманили его в ловушку!
– Я ждала его этажом выше, это правда, потому что хотела его застрелить. Как и Зеленского. Но когда я пришла сюда, в дом, полиция уже стояла у его двери. О том, что он умер, я узнала только на следующий день.
– Как тогда ваш фен попал в его ванну?
– Я, во всяком случае, его туда не бросала.
– И к падению Фалина вы тоже не причастны?
– Когда я его позвала, он перегнулся через перила. Я уже хотела нажать на спусковой крючок, но он стал падать. И я побежала вниз по лестнице. Клянусь вам, я бы застрелила его, если бы он был еще жив. Но внизу возле него на корточках сидел мужчина, который сказал мне, что Фалин мертв.
– Это был мой коллега.
– Я в любом случае постаралась скрыться – в конце концов, у меня в сумке был пистолет.
Рат задумался. Был еще кое-кто, заинтересованный в смерти двоих русских: Бруно Вольтер. Оба стали представлять собой угрозу его безопасности, и он устранил их. А потом попытался возложить вину на графиню.
Комиссар кивнул.
– Звучит очень убедительно, – сказал он. – В любом случае эта история уже в давнем прошлом. Убойный отдел давно занимается другими делами.
– Зачем же вы тогда ко мне пришли?
– Вас долго не было дома. А я ваш сосед.
Удивление на лице Светланы очень шло ей.
– Поверьте мне, я не собираюсь вас обманывать. Дело закрыто, – повторил Гереон. – О том, что Фалин и Зеленский получили по заслугам, знает даже полиция. Можно я опущу руки? А то они уже затекли.
Женщина кивнула. Но в глазах у нее еще оставалась капля недоверия. Пистолет она по-прежнему держала в руке.
– Я как раз сделала чай, – сказала она. – Могу я вам предложить чашку чая?
– Но только, пожалуйста, без рома.
Вскоре они сидели за небольшим кухонным столом и пили чай. Второй стул графиня принесла из спальни.
– Вы единственная, кто знает, что случилось с золотом, – сказал Рат. – Вывозили ли его вообще когда-нибудь из Советского Союза? Или же его все-таки получила «Красная крепость»?
– А вы любопытны.
– Профессиональная болезнь. Но этот вопрос носит исключительно частный характер.
– «Красной крепости» больше не существует, – сказала Светлана, и в ее голосе опять послышалась жесткая нотка. – То, что все еще так называется, не заслужило этого имени.
