На рабочем экране бежали строки заново сделанной транскрипции. Рядом с компьютерной панелью лежали четыре листа с толкованиями слов, которые она вычислила, и тетрадь, исписанная заметками о грамматике. Закусив нижнюю губу, она просмотрела таблицу частотности зажатых дифтонгов. На стене висел большой лист с тремя графами: «Возможная фонематическая структура», «Вероятная фонетическая структура» и «Неоднозначные семиотические, семантические и синтаксические явления». В последней колонке были собраны задачки, которые еще предстояло решить. По мере обнаружения ответов содержимое третьей графы перемещалось в первые две в качестве установленных закономерностей.
– Капитан!
Она развернулась в круглом кресле.
Зацепившись коленками, из входного люка свешивался Дьявало.
– Чего?
– Что прикажете на ужин?
Миниатюрному коку-альбиносу было семнадцать. Из-под спутанных белых волос торчали два косметохирургических рога. Он почесывал ухо кончиком хвоста.
Ридра пожала плечами:
– Все равно. Спроси у ребят из взвода.
– Да они что угодно слопают! Хоть жидкие органические отходы. Воображения – ноль. Может быть, жареного фазана под соусом демиглас или куропатку?
– Потянуло на дичь?
– Ну… – Он перестал держаться одним коленом и пнул стену, закачавшись вперед-назад. – Хочется чего-то птичьего.
– Если никто не возражает, давай тогда курицу в вине и картошку, запеченную с томатами «бычье сердце».
– Вот это дело!
– А на десерт, может, слоеные пирожные с клубникой?
Дьявало щелкнул пальцами и рванулся в люк. Ридра хмыкнула и снова повернулась к экрану.
– Курицу – в рислинге. К столу – майский пунш.
И мордочка с розовыми глазами исчезла.
Ридра только-только наткнулась на третий возможный случай синкопы, как кресло просело, а тетрадь бухнула в потолок. За ней последовала бы и сама Ридра, если бы не вцепилась в стол. Плечи от резкого толчка пронзила боль. Оболочка кресла порвалась, и по каюте разлетелся силикон.
Ридра обернулась: через люк ввалился Дьявало, попытался уцепиться за прозрачную стену и с треском приложился бедром.
Удар.
Она поскользнулась на влажной оболочке сдувшегося кресла. На экране интеркома заплясало лицо Капрала.
– Капитан!
– Какого черта!.. – рявкнула она.
Замигал датчик машинного отделения. Корабль опять дернулся в судороге.
– Дышать есть чем?
– Одну се… – На обрамленном черной бородой мясистом лице проступило неприятное выражение. – Да, воздух в норме. Там что-то в машинном отделении.
– Ну, если эти долбаные детишки…
Она переключилась на них.
Ответил Флоп, старший бригады обслуживания:
– Е-мое, капитан, что-то взорвалось!
– Что?
– Не знаю.
Лицо Флопа выглянуло из-за спины Капрала.
– Маневровые двигатели «А» и «Б» в порядке. «В» искрит, как салют в День независимости. А где мы вообще?
– Первый часовой перегон между Землей и Луной. Даже не прошли еще Звездоцентр-девять. Навигация?
Она снова щелкнула переключателем, и на экране возникло темное лицо Молльи.
– Wie geht’s?[6] – спросила Ридра.
Навигатор-один выдала их вероятностную кривую и прикинула координаты между двумя неопределенными логарифмическими спиралями.
– В общем, мы на орбите Земли, – вклинился Рон. – Что-то нас мощно сбило с курса. Тяги нет, летим по инерции.
– Высота орбиты? Скорость?
– Калли пытается разобраться.
– Ладно, посмотрим, что снаружи.
Она переключилась на сенсорный отсек:
– Нос, чем там пахнет?
– Ничем хорошим. Пусто. Угодили в какой-то суп.
