Брошюру Солженицына с двумя сотнями советов по обустройству России по цене три копейки за экземпляр продавали во всех газетных киосках от Москвы до самой глухой глубинки, и большинство советских граждан, не знакомых с самиздатом, получили свое первое впечатление о писателе именно по этой статье. По словам Роя Медведева, «впечатление это было не очень благоприятным, … вызывал возражение сам тон его критики – грубой, предельно резкой, безапелляционной, размашистой и полной преувеличений»480.
Не спешили воспользоваться высокомудрыми советами Солженицына и новые «вожди Советского Союза». Осень 1990 года Верховный Совет СССР провел в обсуждении целого множества проектов экономических и политических реформ, в т.ч. «500 дней» Явлинского. «Посильные соображения» Солженицына были, однако, проигнорированы. «Предложения великого писателя неприемлемы, – заявил на одном из пленарных заседаний Михаил Горбачев. – Он весь в прошлом, прошлая Россия, монархия. … Солженицын не должен ходить по этой земле с ножницами и плугом и не должен пытаться разделить ее и размежевать»481.
Позднее, уже в Москве, выступая по телевизору, Солженицын искренне недоумевал, почему его гениальный план, опубликованный сумасшедшим тиражом, не был принят во внимание руководством страны?
«Разводя руками, он воскликнул:
– Сорок миллионов! Сорок миллионов тираж! И – ничего!.. Все заболтал Горбачев!
Не обида звучала в этом его возгласе. И не возмущение, не раздражение, не гнев, а – искреннее и даже какое-то наивное недоумение.
Как могло такое случиться? Ведь все же было расписано – подробно, по пунктам и параграфам. Цели ясны, задачи определены. Только одно оставалось теперь – принять этот его план к исполнению и начать действовать.
– И – ничего! Все заболтал Горбачев!»482
Однако один из вопросов, поставленных в солженицынской статье, обсуждался широко. Это был вопрос о будущей судьбе СССР. Жить в прежних границах великой стране оставалось недолго.
К середине 1990 года почти все республики СССР провозгласили государственный суверенитет. В апреле 1991 года Горбачевым были подписаны соглашения с руководителями 10 союзных республик о совместной подготовке проекта нового Союзного договора, призванного сохранить Советский Союз. Подписание Договора было назначено на 20 августа, но произойти этому было не суждено.
19 августа 1991 года председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов выпускает указ о низложении (по состоянию здоровья) Михаила Горбачева и введении в стране чрезвычайного положения. ГКЧП под руководством Геннадия Янае-ва стремится предотвратить развал Союза, предусматриваемый договором о Союзе суверенных государств, укротить идеологический хаос, приостановив деятельность всех политических партий, заморозить и снизить цены и бесплатно раздать земельные участки по 15 соток. Горбачев был изолирован на даче в Форосе.
Что делали в эти дни друзья Солженицына? Ростропович, все бросив, написав только завещание, прилетел защищать Белый дом. Известна его фотография тех дней: пожилой интеллигентик в очечках с автоматом Калашникова. Солженицын же все это время сидел за забором в Кавендише, все выжидал, чья возьмет, наблюдал – как Пастер за микробами.
«Ну, хоть бы слово сказал, – укоряет Исаича писатель Григорий Бакланов. – Он тогда был подобен легенде, слово его тогда много значило. Нет, постыдно отмолчался, живя в Америке. А решалась судьба России. Но он был занят куда более важным делом: “Красное колесо” писал»483.
Попытка насадить народу свою волю вооруженным путем закончилась поражением уже на третий день путча. Столкновение с войсками унесло жизни трех совсем молодых людей. Вернувшись в Москву после провала путча, Горбачев сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС.
Вскоре после подавления путча Солженицын направил Ельцину поздравительное письмо, в котором писал: «Горжусь, что русские люди нашли в себе силу отбросить самый вцепчивый и долголетний тоталитарный режим на Земле. Только теперь, а не шесть лет назад, начинается подлинное освобождение и нашего народа и, по быстрому раскату, – окраинных республик»
