В сокровищнице Иван Васильевич приказал быть Федору — поглядеть, не пыхтит ли на отца за Ирину — и всем ближним. Среди придворных оказался англичанин Горсей, который и сохранил миру рассказы Грозного о врачующих свойствах драгоценных камней.
— Возьмите в руки кораллы и бирюзу! — попросил Иван Васильевич придворных. — Как ярок их природный цвет! Это цвет вашего здоровья. Теперь дайте мне. Вы видите?! Вы видите, как потускнела бирюза, как помертвели кораллы?! Все предсказывает мою скорую смерть: Бог и дьявол, в небе — звезда, на земле — каменья. Я отравлен болезнью! — закрыл глаза, молчал, и все молчали. Затаил дыхание, и все перестали дышать. Улыбнулся: — Принесите мой царский жезл. В его основе — бивень единорога. Что за дивное чудо! Какой огонь в рубинах! Какие лучи от алмазов! А мои любимые сапфиры? Этот жезл мне стоил семьдесят тысяч марок. Эйлоф! Иван! Возьми жезл и обведи круг на столе.
Доктор исполнил приказание.
— Теперь наловите пауков! Их много здесь, хранителей казны. Теперь бросайте пауков в круг… Дохнут! Бегут! Какая сила! Но меня ничто уже не спасет.
Грозный взял огромный рубин.
— Сей камень очищает испорченную кровь. От него память проясняется. Он врачует сердце и мозг. А мне уже не помощник.
Потянулся к изумруду. Ему подали.
— И этот камень враг нечистоты. Он произошел от радуги. Если мужчина и женщина соединены вожделением, то он растрескается… Но я больше всего люблю сапфир. Сапфир сохраняет и усиливает мужество, веселит сердце, приятен всем жизненосным чувствам, полезен в высшей степени для глаз, очищает их, удаляет приливы крови к ним, укрепляет мускулы, нервы… Все эти камни — чудесные дары Божьи, друзья красоты и добродетели, враги порока, — побледнел, уронил руки. — Мне плохо, унесите меня отсюда.
Грозного положили в постель, дали лекарства, и он заснул.
В положенное, в обеденное время кравчий Дмитрий Шуйский со слугами принесли царю кушанья.
Ивана Васильевича корчили судороги, он бредил.
— Казнить! Всех казнить! Бельского первого! Годунова? Первей Бельского!
Князь Дмитрий приказал слугам выйти, позвал Бориса Федоровича, Богдана Яковлевича и доктора Эйлофа.
— Дайте мне голову Богдана! — приказывал Грозный. — Ну, какова власть на вкус?! Дайте в другую — Бориса! Хотели быть умнее царя… Желали смерти моей… Я вас опередил. Я всех опередил, кто желал моей гибели… Бог не оставит меня. Я — помазанник! — и завыл, завыл: — Иван! Ива-аан! Зачем ты так далеко? Ива-нушка-а-а!
Бельский и Годунов посмотрели друг другу в глаза, потом на Дмитрия. Доктор Эйлоф положил смоченное уксусом полотенце на лоб бредящего.
— У меня есть хорошее лекарство… От судорог и опухоли — следует испробовать баню и теплые ванны.
43
Баня, трехчасовые ванны, питье помогли. Царь начал поправляться.
Однажды кравчий князь Дмитрий подал кушанья в постель, но государь за трапезу не принимался, медлил и наконец устремил глаза на Шуйского.
Князь охнул, схватил ложку и отведал стерляжьей ухи. Грозный все смотрел на Дмитрия, смотрел.
— Государь! — взмолился кравчий. — Несоленая ушица! Доктор не велит солить.
— Ах, несоленая! — засмеялся царь и отведал ухи. — Впрямь несоленая… Нет! Вы уж давайте соль. Велика ли радость есть с такой рожей, как у нашего кравчего?
Все смеялись, подали царю солонку, князь Дмитрий отведал соли.
А назавтра пришел день святого Кирилла.
Иван Васильевич проснулся бодрым, сила духа вернулась к нему. Позвал сначала дьяка Андрея Щелканова и велел отправить гонца в Можайск, разрешая королевскому послу Сапеге поспешить в Москву.
— А теперь совершим главное и тайное, — сказал Иван Васильевич Щелканову. — Вот мое окончательное завещание, данное перед Богом в ясном сознании. Совершено ради пользы государства и русского народа.
Престол царь оставил Федору, но правителем назначил не Годунова, не Мстиславского с Никитой Романовичем, а, к изумлению Щелканова, чужеземца — эрцгерцога австрийского Эрнеста, сына императора Максимилиана II. Эрнест получал в удел древние русские города Тверь, Вологду, Углич. Оговаривалось: если у Федора Иоанновича наследников не случится, умрет бездетным, престол переходит к Эрнесту, ибо он родня Рюриковичам по пращуру Пруссу, наследник Священной Римской империи, в которой родился и прожил земную жизнь Иисус Христос.
