Епископ улыбнулся и с любовью, душевной теплотой на лице сказал: – Нет сомнения, сын мой, что это знамение – знак Господень! Я это понимаю, как предсказание большой войны! Но это еще не значит, что война случится на черниговской или брянской земле! Я считаю, что война, скорее всего, произойдет в суздальском уделе!
– А почему тогда знамение стояло над нами?
– А потому, сын мой, что Господь велик, – епископ перекрестился, то же сделал и князь Олег, – и охватывает своими знаками если не всю землю, то хотя бы ее православную часть! Зачем же тебе спешить в свой славный монастырь? Сидел бы себе на своем «столе» и ходил бы в монастырь, когда тебе надо. На то есть мы, люди святой церкви, чтобы помогать тебе молитвами…И слуги у тебя отменные: хорошо справляются с делами удела. Позавчера опять заседали в суде без тебя, но все сделали как надо, по «Правде» Ярослава. Молись себе и живи, как хочешь, сохраняя при этом свой княжеский «стол»!
В это время в княжескую светлицу вбежал верный Злотко.
– Великий князь! – крикнул он без церемоний. – Вернулся из Орды наш славный купец Стойко!
– Скорей проси, Злотко, моего Стойко Лепковича, – сказал, подскочив со своего кресла, князь Олег. – Вот уже осень настала, а он только вернулся! Пусть же идет сюда!
Купец Стойко бодрым шагом вошел в светлицу, перекрестился на иконы, подставил свою голову под епископское благословение и, обойдя скамью, на которой сидел владыка, остановился напротив князя так, чтобы не оказаться спиной к священнику, и низко, поясно, поклонился.
– Здоровья тебе и счастья, великий князь! – сказал он.
– Того же и тебе, мой почтенный Стойко! – ответил князь. – Чего ты так долго пребывал в поганской Орде?
– Меня там задержал молодой царь Тохтэ и торговые дела…
И купец рассказал со всеми подробностями о том, что происходило в Орде, о смерти князя Александра Дмитриевича Суздальского, о поездке в Орду молодого смоленского князя Василия. Не упустил он и случая нападения на купеческий караван Ногаевых людей, поведав о сражении и бегстве врагов.
– Мы спаслись лишь Божьим промыслом, – грустно сказал он, качая головой. – Но потеряли, к несчастью, моего верного человека…
– Царствие ему небесное! – перекрестился князь Олег. – Пусть ему будет земля мягким пухом! Как же дети и супруга убитого? Они не остались в нужде и бедности?
– Этого не будет! – сказал, подняв голову, купец. – Я позабочусь о детях и супруге покойного…Только вот послал к ним своих людей, а вечером сам с ними поговорю! Я только вот приехал в наш славный Брянск, переоделся с дальней дороги и сразу же к тебе, великий князь…
– Ну, если больше нет плохих известий, – покачал головой князь Олег, – тогда иди домой, мой славный купец и верный посланник!
– Я пойду, великий князь, – сказал, колеблясь, Стойко Лепкович, – но вот осталось сказать тебе несколько непотребных слов…Но не знаю, как такое говорить…
– А ты не скромничай, сын мой, и выкладывай нам тут всю правду! – молвил, встав со скамьи и подойдя к купцу, епископ Арсений.
– Хорошо, мой господин, – тихо сказал купец. – Молодой царь Тохтэ приказал передать тебе, что он…как бы…отнял у тебя княжеский «стол»! И передал его твоему племяннику, князю Василию! – Он с трудом договорил последние слова и густо покраснел, сдерживая волнение.
– Слава тебе, Господи! – вскричал обрадованный Олег Романович и встал со своего «стола». – Вот и решилась моя судьба волей Господа и моими просьбами! Не зря я так сердечно молился! Да еще и царской волей! Значит, у меня не будет греха!
– Однако же почему было принято такое скоропалительное решение? – спросил, потемнев лицом, епископ. – Неужели молодой князь Василий упросил ордынского царя?
– Нет, владыка, – ответил купец Стойко. – Молодой князь не упрашивал царя Тохтэ, но сам государь придумал это. Может из-за Ногая…Как ты знаешь, Ногай еще раньше хотел отдать стольный Чернигов своему зятю, Федору Ростиславичу…Так и будет в следующем году! Царь Тохтэ не хочет ссориться со славным Ногаем. Ему тяжело быть обязанным Ногаю за свой престол…Но и отдавать Чернигов, пока на великом княжении сидит сын славного Романа Михалыча, не менее позорно! Вот почему царь Тохтэ захотел сместить нашего великого князя, а в Брянске посадить молодого Василия Смоленского! Еще царь Тохтэ говорил, что знает о желании нашего князя уйти в Божьи люди! Поэтому татарский царь посчитал, что он этим не нанес обиды нашему великому князю!
