– Благодарю, славный князь! – весело сказал князь Василий и встал из-за стола. – За дружбу и вечную любовь между великим Смоленском и славным Карачевом! – Он поднял бокал и взмахнул рукой. – Слава единству Смоленска и Карачева!
– Слава! – заорали изо всех сил захмелевшие гости. – Слава великим князьям Александру и Мстиславу!
Сразу же после этого тоста по знаку князя Мстислава в пространство между пиршественными столами вбежали княжеские музыканты.
Забренчали гусли, цимбалы, загудели дудки и гудки. Звуки веселой музыки заполонили трапезную, вызывая улыбки и прилив сил у пировавших и тут же, как по мановению волшебной палочки, перед мужской публикой предстали прекрасные, одетые в пестрые сарафаны, девушки.
– Прощай же, княже! – сказал своим густым басом вставший из-за стола священник Илларион. – Благословляю твою трапезу, но бесовские игры смотреть не буду!
Тут же встали и прочие священники, пировавшие вместе со всеми. Перекрестив застолье, они удалились со скорбью во взглядах.
– Пусть себе уходят! – усмехнулся князь Мстислав, приблизившись к уху смоленского гостя. – Ну, как тебе мои прелестницы, сынок? Хороши?
– Хороши твои красавицы, княже, – сказал, потупив взор, князь Василий. – Однако же они, увы, не для нас!
– Это еще почему? – сдвинул брови князь Мстислав. – Ты хранишь верность своей супруге, сынок? Боишься разрушить любимую семью, обидеть детей?
– Нет, княже, – покачал головой Василий Александрович. – Моя супруга меня не устраивает: мои дети рождаются хилыми и каждый год умирают! Поэтому у меня нет ни детей, ни любимой жены! Моя супруга очень сварлива и неласкова! Зачем хранить ей верность? Вот если бы меня полюбила хотя бы одна из твоих славных прелестниц!
– Ну, это дело нетрудное! – улыбнулся довольный князь Мстислав. – Это мы запросто решим! Выбирай, какая из красавиц тебе больше всех по душе!
– Да вон та, богатая телом, – показал рукой на девушку князь Василий. – Да, да, она самая! Какая красота: какие пышные груди, а зад, ну, словно бы у моей кобылы! Вот бы с такой полежать!
– Это Зорька, – пробормотал про себя Мстислав Карачевский, – зазноба моего сына Святослава…Однако, что поделаешь, если уже пообещал…Ладно, сынок, – сказал он громко своему смоленскому гостю. – Эта девица будет твоей на столько дней, сколько пожелаешь. Поживи у меня подольше и познай, как надо, эту сдобную девицу!
Князь Василий улыбнулся, опрокинул еще один серебряный кубок, на сей раз с греческим вином, и вскоре забыл слова гостеприимного карачевского князя.
Много еще было сказано добрых слов в адрес хозяина пиршества, его наследника и молодой супруги. И каждый раз пировавшие опрокидывали бокал за бокалом…
Когда князь Василий добрался с помощью слуг карачевского князя до опочивальни, он едва уже держался на ногах.
– Милый князь, – услышал он вдруг рядом мягкий и теплый женский голос, исходивший из глубины большой пуховой постели и очнулся от пьяного забытья: возле него лежала теплая и такая желанная карачевская девушка. – Ты не хотел бы меня познать?
– Ты – Зорька – вскричал, задрожав от волнения, смоленский князь, – или обманчивое видение?!
– Я – Зорька, славный князь, – тихо сказала девушка. – Иди же ко мне, мой сердечный друг!
– Лада моя сладкая! – зашептал, потеряв голос, князь и быстро, не ожидая больше слов карачевской красавицы, буквально набросился на нее, сгорая от страсти.
В это же время наследник карачевского князя Святослав-Пантелей лежал один в своей большой постели. Он не спал со своей женой уже несколько лет, с того самого времени, как она родила ему сына и заболела какой-то женской болезнью, отвергнув супруга.
– Даже Зорьку у меня отняли, ироды, – думал, скрипя зубами, князь Святослав. – Нет моей душе утешения! Тогда супруга от меня отреклась с поповского благословения…А вот теперь мой батюшка отдал мою усладу тому удачливому молодому князю…Я так теперь ненавижу этого князя Василия Смоленского! Вот только умрет мой батюшка…, – с этими словами седовласый князь Святослав затих на своем мягком одиноком ложе, погрузившись в тяжелый неутешительный сон.
