– Мушки-мушки, зачем вам мои ушки? Летите себе с миром!
Не успел я закончить последнюю фразу, как обе жужжалки вылетели и с затихающим звуком скрылись. Повертел головой, пытаясь их разглядеть, но так ничего и не увидел – никаких мух, комаров и прочих насекомых – совершенно ничего, только едва заметный писк, но и он вскоре затих. Зато теперь стали слышны гомон птиц, крики детей на площадке, звуки проезжающих машин, чья-то игра на балалайке и пение. От радости я уже собирался подпрыгнуть и громко закричать, но неожиданно остановился: стоп! Какая еще балалайка в двадцать первом веке в нашем дворе? Ладно бы местные рэперы упражнялись, но откуда взялся столь редкий инструмент? Я замер и прислушался, текст песни меня поразил еще больше, чем трели балалайки:
И кому какое дело,
Я на ступе улетела,
Обо всем забыть мечтала
И метлою загребала.
А голос? Совсем как в моем сне! Или все-таки не во сне? У меня в голове опять начиналась путаница, поэтому я решил не размышлять, а оделся и выскочил на улицу. Во дворе никакого пения уже не слышалось, да и подозрительных бабушек с балалайками не наблюдалось. Присел на лавочку и задумался: вроде бы и сон, а с другой стороны, уж очень похоже на действительность – слишком все натурально и реально для сна, да и многовато странностей и совпадений, произошедших уже сегодня утром. Оставался только один способ проверить мои подозрения: повторить тот самый путь, что проделал вчера, хоть я и заплутал во сне, но найти дорогу сумею без труда! Память у меня просто великолепная – стоит хоть раз пройти – потом повторить маршрут смогу даже с закрытыми глазами. Не откладывая дело в долгий ящик, я встал с лавочки и пошел, стараясь в точности следовать вчерашнему курсу.
Поначалу все двигалось очень хорошо: кварталов десять шел как по писаному – каждый поворот, каждая мелочь подтверждала, что здесь я проходил, а вот дальше поход застопорился. Вот здесь, во сне, я зашел в арку старого сталинского дома, за ней начинался густо заросший двор, из которого я и попал в Заповедный лес. Вернее, так: деревья двора стали гуще и постепенно перешли в настоящий лес, но сегодня я пересекал густо засаженный двор и выходил к площадке, заставленной «ракушками» и бездомными автомобилями. После нее стоял еще один дом, а дальше пролегал очень хорошо знакомый мне проспект Мира – никакого леса поблизости и быть не могло, негде ему спрятаться среди столь плотной застройки! Именно здесь и начиналась разница между сном и реальностью: во сне я смог пройти дальше, но сейчас такой фокус не получался. А почему? Ответа на этот вопрос не находилось, поэтому пришлось возвращаться домой ни с чем.
По дороге еще раз смотрел на пройденный путь и думал: какую злую шутку со мной во сне вытворила память, я же с детства помню все эти дома, дворы и улочки – мне шесть лет исполнилось, когда сюда переехали. И что же получается? Я во сне прошел по пути, знакомому мне с детства до мелочей, а потом как бы перескочил из реального города в несуществующий лес, а дальше и вообще в сказку. Причем не классическую, а в какой-то симбиоз из книжек, фильмов и анекдотов. И как жаль, что Василиса – лишь мое сновидение, ведь меня во сне угораздило втюриться в несуществующую женщину и почувствовать себя семейным человеком! Всю жизнь я искал свой идеал, влюблялся, разочаровывался, обжигался, казалось бы, давно мог выработать стойкий иммунитет к семейной жизни, но ведь нет, значит, где-то в глубине сознания сохранилась мечта о моей суженой, прекрасной и единственной. И вот в такой странной форме этот идеал проявился в моем сне, и почему такие замечательные девушки не встречаются наяву?
Вернулся я домой весь разбитый и в плохом настроении. То ли из-за мушек-жужжалок, то ли из-за мрачных мыслей о перспективе стать старым холостяком у меня разболелась голова. Причем боль чувствовалась только в одной точке: посредине лба, чуть выше переносицы. Пробурчав, что не хватало мне только дамской болезни – мигрени, лег и задремал. А снилось мне, что лежу у себя в комнате и слушаю разговор двух женщин, доносящийся откуда-то издалека, у одной из них голос звучал звонко и моложаво, а у второй надтреснуто и грубовато.
