В январе 1996 года начался судебный процесс в суде первой инстанции города Йелливаре по делу об убийстве у озера Аккаяуре. В Питео Томас Квик настоял на том, чтобы его допросы в суде проходили при закрытых дверях, но в Йелливаре он держался на суде с большой уверенностью. Представ перед публикой, он убедительно описал убийство голландской четы. Он рассказал, что хотел найти мальчика-подростка, и поэтому приехал на поезде в Йоккмокк, где повстречал группу немецкой молодежи и наметил одного из парней себе в жертву.
На украденном дамском велосипеде Квик подъехал к магазину «Домус» и там встретился с Йонни Фаребринком — «жутким типом, сумасшедшим, постоянно пребывающим в глубокой депрессии». После попойки они оба направились к Аккаяуре, где стояла палатка супругов Стегехюз. По словам Квика, у Фаребринка был какой-то «зуб» на голландцев, в то время как сам он обдумывал изнасилование немецкого подростка, увиденного им в Йоккмокке. При столкновении с голландской парой у Квика возникло впечатление, что тот парень — их сын.
— Когда женщина отреклась от своего сына в ответ на мой прямой вопрос, я вышел из себя, — рассказал Квик в зале суда.
Убийство пары, ранее казавшееся совершенно непостижимым, теперь, после выяснения подробностей, подчинялось некоей логике — хотя и больной логике.
— Я пытался притянуть ее к себе, чтобы она оказалась со мной лицом к лицу, — хотел видеть ее страх перед смертью, — говорил Квик. — Но на это у меня не хватило сил — я просто наносил удар за ударом.
Адвокат Клаэс Боргстрём спросил, что вызвало у него такую ненависть к этой женщине.
— Своим отрицанием она полностью идентифицировалась с «М», на которую она к тому же была похожа чисто внешне, — ответил Квик.
«М» — так называл Квик свою мать. Таким образом, убийство Янни Стегехюз являлось убийством матери Квика.
Родственник четы Стегехюз, у которого супруги проживали в первые дни своего отпуска, приехал в Йелливаре, чтобы попытаться понять, зачем кто-то лишил жизни Янни и Маринуса. Услышав рассказ Квика о двойном убийстве, родственник так прокомментировал это газете «Экспрессен»:
— Квик — подонок, он недостоин того, чтобы жить дальше.
Результаты процесса по делу об убийстве возле Аккаяуре невозможно было предсказать заранее. Некоторые фрагменты в рассказе Квика вызвали вопросы — в первую очередь данные о сообщнике. Следователи не обнаружили никого и ничего, что подтверждало бы данные Квика о Йонни Фаребринке: никто не видел их вместе, а факт пьянки, в которой они якобы участвовали, отрицался другими «собутыльниками». Поэтому Йонни Фаребринк не привлекался к ответственности по этому делу.
Местная художница, учившаяся в 70-е в той же народной школе, что и Квик, утверждала, что с большой вероятностью видела его на железнодорожной станции в Йелливаре в момент убийства рядом с Аккаяуре.
Кроме того, суд счел доказанным, что накануне убийства Квик находился в Йоккмоке, — за счет свидетельских показаний хозяйки украденного велосипеда. Она подтвердила, что передачи на велосипеде не работали — в точном соответствии с описанием Квика.
Следователь Сеппо Пенттинен, проводивший все допросы Квика, показал в суде, почему Квик изменил свой рассказ в процессе следствия. Он объяснил это тем, что «Квик вынужден защищать свой внутренний мир, придумывая нечто находящееся близко к правде». Однако, по словам Пенттинена, в главном воспоминания Квика отчетливы и ясны.
Свен-Оке Кристианссон разъяснил, почему Квик испытывал трудности при рассказе о своих убийствах. Он назвал два противоположных механизма психологической защиты, связанных с функцией памяти. Помнить то, что травмирует нас, с одной стороны — стратегия выживания, с другой — «мы не можем без конца помнить все плохое, что с нами случилось в жизни». Кристианссон пояснил, что для человека важно уметь забывать.
Функции памяти Томаса Квика были обследованы Кристианссоном и признаны нормальными. Мнемоэксперт заявил также, что в данном случае ничто не указывает на ложный характер признаний подозреваемого.
Судмедэксперт и технический эксперт убежденно свидетельствовали в суде, что Квик описал на допросах все значительные травмы, нанесенные паре Стегехюз, и что его рассказ подтверждается результатами судмедэкспертизы и обследования места происшествия.
