Он стал между назваными братьями и пошел ко входу в императорский дворец.
С нескрываемым любопытством смотрели варяги на все вокруг. Великолепные, богато украшенные дворцы, сверкающие позолотой куполов храмы, великолепие одежды на встречавших их придворных — все это поражало их.
Но вот они во дворце…
Михаил Порфирогенет встретил киевских князей сидя на высоком троне. Он весь сверкал золотом и драгоценными каменьями.
Когда Василий ввел князей, их поразила вся эта никогда не виданная ими роскошь. Поразила до того, что оба эти простодушные сыны угрюмых фиордов растерялись, как малые дети. Они забыли даже о своем достоинстве.
Оба князя, не отдавая себе отчета, что они делают, в немом изумлении упали перед императором на колени.
При византийском дворе только ослепляли послов блеском императорской особы, но дать возможность приглядеться к императору не входило в планы византийских хитрецов… Они рассчитывали только на первое впечатление, и в отношении тех народов, которые считались варварскими, этот расчет оправдывался…
Трон с императором был мгновенно скрыт от Аскольда и Дира. Василий, наклонясь к Аскольду, прошептал:
— Вы, вожди, удостоились зрить царя земного, теперь удостоитесь видеть храмы Царя небесного.
Варяги с не меньшей торжественностью были уведены из императорского дворца в храм святой Софии.
То, что они увидели там, навсегда осталось потом в их памяти.
— Велик Бог христианский! — воскликнул Аскольд, пораженный всем увиденным.
— Велик! — как эхо, повторили за ним варяги.
А когда откуда-то с выси храма запел незримый хор, не удержался и Дир…
— Так поют только в Валгалле! — в сладком восторге проговорил он.
Потрясенные вышли князья и их спутники из храма святой Софии. Благоговейный восторг овладел всеми.
— Теперь, славные витязи, — услышали они вкрадчивый голос Василия, — после того как вы вкусили пищу духовную, прошу вас в покои императора, где вы найдете пищу для вашего тела.
— Можно ли думать о пире после всего виденного нами здесь! — воскликнул Аскольд.
— Что ты хочешь сказать, витязь?
— Но я боюсь осуждения вашего… Мы, норманны, умеем говорить только то, что думаем!
— Наш Бог запрещает нам осуждение… Он заповедовал нам любовь даже ко врагу.
— Даже ко врагу? — задумчиво проговорил князь. — В наш Один и славянский Перун всегда говорят только о суровой мести.
— Они не боги… Но что ты хотел сказать?
— Я скажу только, что я понял теперь причину этой страшной бури, сокрушившей нас. Нет сомнения, Бог, Которому вы служите, заступился за вас. До сих пор я в этом сомневался, но теперь я верую этому.
— И веруй! Благо тебе будет! После я дам тебе возможность беседовать с первосвященником нашего Бога, и ты из его уст услышишь то, чего жаждет душа твоя.
Князей снова повели во дворец.
Там в одном из самых больших покоев был приготовлен для угощения уставленный самыми утонченными яствами стол.
Перед тем как с таким торжеством и пышностью принять варягов, во дворце состоялось тайное совещание.
На нем некоторыми из придворных был поднят вопрос о том, не лучше ли разом избавиться от варяжских вождей, прибегнуть к излюбленному византийскому средству — яду.
Против этого горячо восстал Вардас, патриарх Фотий и Василий Македонянин.
— Эти люди и так нам не страшны, — говорили они, — а возвратясь на родину, они принесут весть о чуде, и Византия приобретет в них верных слуг, а не врагов, какими они были нам досель.
Мнение это восторжествовало, и князья не были отравлены.
Когда обед был закончен, Василий пригласил князей к себе в палаты.
— Вы встретитесь там кое с кем, и эта встреча доставит вам большую радость, — сказал он.
Проведя князей к себе, Василий оставил их, а сам удалился. Потом в дверях показался Изок.
Князья кинулись к вошедшему.
— Мы думали, что ты погиб! — говорили они, обнимая юношу.
— Нет, византийцы пощадили меня… Этим я обязан Василию.
— Какому?
— Вы его видели… Василий, это тот, который привел вас сюда.
— Не мне ты обязан, юноша, — послышался голос Македонянина, — а самому себе, своему честному сердцу. Зная, что тебя здесь ждет смерть, ты все-таки не решился изменить своей клятве и возвратился, как обещал, обратно… А вы, князья, примите его теперь в свои объятья… Во всем этом действительно виден перст Божий… Смиритесь же перед Ним и уверуйте в Него… Он будет помогать, как помогает Византии…
