— А дозор-то как же? Разве можно бросать?
— Что дозор, все равно никто сюда не придет, никому мы не нужны. Так поезжай же ты, родимый, обратно…
— Ну, прощай, Бумир, быть по-твоему, вернусь я… Варяжко поклон передай и князю челом ударь.
Повернув лошадь, Зыбата тронулся обратно от безмолвной Родни.
В Родне действительно был голод. Ярополк вообразил, что Родня настолько неприступна, что новгородские дружины разобьются об нее, как разбиваются волны о неподвижные утесы среди моря.
Ярополк ожидал, что Владимир ударит по крепостце, и не думал даже, чтобы новгородский князь решился на длительную осаду. Если бы Владимир пошел на приступ, то, может быть, силы его и разбились бы о стены Родни. Но он повел осаду, и осажденные, бывшие почти что без всяких запасов, очень скоро оказались в критическом положении.
Заботливость Зыбаты была всеми оценена по достоинству.
— Спасибо Зыбатушке, — говорили окружавшие Бумира товарищи. — Не позабыл в беде своих.
— Христианин он, оттого и не забывает…
— У христиан и враги должны любить друг друга…
— А может быть, он с умыслом подъезжал-то?..
— С каким там умыслом, что за умысел…
— Как, какой… Может, его новгородский князь подсылал, чтобы нас на измену сманить…
— И ни слова он об измене не говорил, — запротестовал Бумир, — жалеть жалел, а чтобы переманивать, не было этого.
— Не таковский Зыбата, чтобы переманивать. Кабы тогда князь-то наш ни за что ни про что на него не разгневался, так и он с нами остался бы.
— Вестимо, остался бы. Не волей ушел он, и теперь об нас он во как заботится.
— Доносили те, кто в лагерь высматривать ходил, что у новгородского князя он как гость живет…
— А это я Варяжко снесу, — проговорил Бумир, откладывая в сторону часть съестного, — он, Варяжко-то, как и мы, мучается.
— Вольно ему свою долю отдавать…
— Да ведь кому отдает-то? — возразил Бумир. — Князю самому.
— То-то, что князю. Ярополк будто не понимает, откуда ему так всего вдоволь подают, а Варяжко мучается. Принесешь ты, Бумир, так он и теперь все Ярополку отдаст…
— Что ж, это его дело, — ответил тот, — были бы мы покойны, что товарища не обделили, а там он со своей долей пусть, что хочет, то и делает…
Бумир забрал отложенную еду и ушел.
Переходить ему нужно было через обширную площадь Детинца, посредине которой стояла большая изба, отведенная под помещение князя Ярополка; около этой избы было еще несколько строений, где жили воевода Блуд, арконец Нонне и другие близкие к киевскому князю люди.
Бумир подходил уже к этим зданиям, как вдруг увидел кого-то в темноте; он кинулся на землю и стал прислушиваться.
Как ни было темно, а Бумир узнал ближайшего к князю воеводу Блуда. Рядом с ним был Нонне.
Арконский жрец и Блуд не заметили Бумира; они шли очень тихо и то и дело останавливались; толстый Блуд, страдавший одышкой, не мог двигаться быстро.
— Нужно кончать это дело, Нонне, — говорил Блуд, — этакая ведь напасть. Такой, пожалуй, никогда еще и не слыхано было. Святослав в Доростоле сидел, так и то ему свободнее было, чем нам; видимо дело, что Владимир измором хочет взять.
— Видимо дело, — хихикнул Нонне, — точно не ты ему это советовал…
— Я-то я… Да разве я знал, что так выйдет. Коль и советовал я, так думал, что потерпят, потерпят, да и пойдут против князя. Сами собой руки и развязались бы… А они вон как, с голоду вспухли, а за Ярополка стоят. Что он им только дался…
— Слову верны, — коротко заметил Нонне.
— Слову-то слову, да ведь Ярополк-то им чужой… Будь-ка другие на их месте — давно бы такого князя мечами посекли и к Владимиру перешли…
— И теперь, — вдруг сказал Нонне, — теперь ты сам своими руками себе ловушку хочешь устроить?
— Это как? — И в голосе Блуда зазвучало нескрываемое удивление.
— Да вот как: Ярополк сам истомился, знаешь, поди, его: он и попить, и поесть любит так, чтобы до отвала… А ты что надумал?
— Да то и надумал. Поклониться брату, ударить ему челом и признать его за старшего…
— Ну вот видишь, а знаешь ты, что из того для тебя быть может?.. Владимира-то я видал и знаю. Когда так Ярополк сделает, он все позабудет, и помирятся братья. А ежели помирятся, то Владимир тебя пред Ярополком не покроет, все ему расскажет, как ты переносился с ним, какую ты ему гибель готовил…
