С одним только киевским князем Ярополком дружит полоцкий князь. Выдает он ему в супруги свою красавицу дочь Рогнеду, и к концу лета должен он отправиться на Днепр. Там его Рогнеда станет великой княгиней, и не будет на всей Руси женщины выше ее. Она, как Ольга, мать Святослава, будет правительницей всей огромной страны, раскинувшейся от Варяжского моря и до Черного.
Слаб князь Ярополк, и умная Рогнеда сумеет подчинить его своей воле, а по дочери и отец будет в целой Руси полномочным владыкой. Русь же не полоцкое княжество: поднять ее да пойти на богатую Византию, как Олег, Игорь, Святослав ходили, — большая добыча будет!
Честолюбивые мечты не давали покоя полоцкому князю; с гордостью поглядывал он на своих двух сыновей, вышедших во всем в отца: и могучею силою, и отчаянной храбростью.
Случилось так, что в то время, когда Рогволд стал уже собираться в Киев, верные люди принесли ему весть о том, что идет на него с сильной дружиной новгородский князь.
Весь так и закипел ярым гневом полоцкий князь. Недавний изгнанник первым на него меч поднять осмеливался! Нужно показать ему, что не может оставаться безнаказанной такая дерзость…
Знал Рогволд, что Владимир еще до своего ухода за море дал страшную клятву погубить старшего брата, понял он, что с тем новгородский князь и на Полоцк идет, чтобы уничтожить самого сильного из союзных Киеву князей. Решил он тогда же преградить дорогу наступающему неприятелю и начал созывать свои дружины.
Когда собрались все, вышел князь Рогволд на стены и окинул взглядом свои дружины. Радостью наполнилось его сердце. Трудно было бы потерпеть неудачу со столькими воинами!
Рогволд был уверен, что у Владимира невелика дружина. Новгородцев же полоцкий князь ни во что не ставил. Знал он, что эти воины только и храбры, что до первой неудачи. Вся их энергия пропадала, как только успех начинал склоняться на сторону неприятелей. Бросались тогда новгородцы врассыпную, и никто не мог удержать их в такие минуты; не выдерживали также новгородцы слишком стремительного натиска, и поэтому никто не считал их серьезной боевой силой. Поэтому-то и был уверен полоцкий князь в своей победе.
Наконец, когда собрались все дружины полоцкие, Рогволд решил, что настала пора выступать навстречу Владимиру; осведомлен он был, что спешно идет на него новгородский князь, что утомлены далеким походом его воины.
На рассвете началось выступление Рогволдовых дружин. Оба сына полоцкого князя вели их; сам Рогволд остался последить за тем, чтобы никто не остался около города.
— Ухожу я, дочь моя любезная! — говорил он на прощание Рогнеде, — ухожу ненадолго. Возвращусь, наказав дерзкого. Я отведу его в Киев Ярополку, и будет он моим подарком твоему супругу!
— О отец! — только и проговорила в ответ Рогнеда.
Тоска вдруг словно тисками сжала ее сердце. Она закрыла глаза, и ей живо представился красавец новгородский князь, окровавленный, израненный, на в то же время гордый, властный, угрожающий, но не просящий пощады… И жалко, до боли сердца жалко стало гордой княжне Владимира, — и поняла она, что нет у нее на душе зла против него, что и оскорбление нанесла ему она сгоряча.
В Полоцке оставалось несколько десятков воинов. Князь Рогволд так был уверен в своей победе над Владимиром, что даже не нашел нужным оставить крепкую защиту своему стольному городу.
Княжна Рогнеда и сама не знала, о чем тоскует ее душа. Она была уверена, что новгородское воинство будет разбито дружинами ее отца, но ей как-то тяжело и страшно становилось при мысли об этой несомненной, по общему мнению, победе. Новгородский князь не выходил у нее из головы. Не в состоянии забыть была княжна Рогнеда, как он явился свататься к ее гордому отцу. Из терема еще видела она красавца князя, сердечко ее забилось при одном взгляде на него, но потом от мамушки да от нянюшек узнала, что распалился гневом Рогволд на своего гостя, когда узнал, с каким делом он явился к нему. Вскоре сама она под влиянием отца возмутилась, что сын пленницы, положение которого в Новгороде в то время становилось очень шатким, осмеливается просить ее, княжью дочь, себе в жены. Послала она ему гордый ответ, но легче на душе не стало. Отец и братья ее были довольны, но сама она горько раскаивалась в своих словах, и вот опять теперь живо напоминает ей о себе Владимир Святославович.
