Поэтому зачастую одарённые, неважно, воины или маги, таскали перстни или брошки, отражающие их ранг. Но эти игрища как-то прошли мимо меня. Я-то в сознательном возрасте его, наоборот, скрывал. А сейчас вон пойди найди того, кто не знает меня в лицо. Насколько мне известно, мою физиономию уже включили в учебники курса младшей школы, где изучают базовые сведения о нашей империи и в том числе получают информацию о правящем роде. А я, как-никак, дважды зять императора. Что не избавляло меня от необходимости носить все эти цацки.
Учебный корпус, где располагался класс «преторианцев» встретил привычным шумом. Оно и понятно, кроме нас здесь базировались «гвардейцы», тоже не самые спокойные товарищи, всегда готовые доказать любому свою правоту на кулаках. К тому же нас не слишком любящие. Так что стычки и потасовки здесь были привычным делом, более того, даже в какой-то мере поощряемой учителями. Тот же Грем всегда считал, что дать подзатыльник лучше и надёжнее, чем битый час объяснять очередному недорослю, в чём он неправ. И я даже считал, что в его методе есть рациональное зерно. Слова не всегда действовали на горячих подростков, пусть даже они и были элитой и аристократами, зато их можно было надрессировать, как собак Павлова.
Но сегодня никто из гвардейцев не пытался ко мне прицепиться и вызвать на дуэль. Они и раньше-то не слишком наседали, но то и дело находился смельчак, решавший проверить свои силы. Теперь же меня провожали сочувствующими взглядами. А знакомые подходили пожать руку и выразить соболезнования. И каждый из них предлагал свою помощь в войне с кровососами.
Это было приятно, не скрою, однако никого из них я брать не собирался, несмотря на всю их решимость. Просто потому, что самый сильный из ребят оставался обычным подростком. И какими бы гениями они ни были, лишь единицы достигли ранга Ауктора или Ротмистра. А основная масса так и вовсе зависла на вторых-третьих рангах. Да, для нашего возраста и это было значительным достижением, но для вампиров ребята всё равно что овцы против волка. А нести ответственность за чью-то жизнь я не хотел. Но был и ещё один момент. Это моя война, и я желал лично уничтожить каждого кровососа, до которого дотянусь. Пусть эгоистично, но только так я мог утолить свою жажду крови. А она у меня была неутолимой, куда там любым носферату и стриксам. Однако сейчас меня ждали уроки.
— Привет, народ! — я толкнул дверь класса, заходя в помещение. — Скучали?
— Оп-па, Варлок! — первым на моё появление среагировал тёзка. — А я думал, тебя опять до конца года не будет. Пойдёшь кровососов гонять. Ай! За что?!
— За то, что тупой, — отрезала Ереман, потирая отбитую о затылок Бага руку. — Привет, Кузьма. Прими наши соболезнования. Юля была хорошим человеком.
— Ага, — тут уже и до Потапова дошло, что он ляпнул, не подумав. — Да, соболезную. Ты это… как вообще?
— Спасибо, ребята. — Я переждал хор присоединившихся к словам Беллы одноклассников. — Держусь. Тяжело близких терять, но Баг правильно сказал. Может, церковь нас и учит прощать, но я предпочитаю мстить. Так что буду появляться набегами. Если что — поможете подтянуть учёбу?
— Да не вопрос, — меня хлопнул по плечу Лёха Вурган. — Ты же знаешь, мы за своих горой. С тобой проситься не буду, понимаю, что с нашим уровнем только помешаем.
— Ага, — Варя обняла его за талию, глядя на меня грустными глазами. — Мы готовы, ты же знаешь. Но не хотим быть обузой. А с учёбой помочь — запросто. Хочешь, я тебе свои конспекты дам? Только у Беллы не бери, она пишет как курица лапой.
— Сама ты курица, кошка драная, — возмутилась Ереман. — Всё, дуэль! Сегодня после занятий.
— Да можно подумать, — ничуть не испугалась Мохова. — Надеру тебе задницу, как прошлый раз.
Я улыбнулся и сел на своё место. Обижаться на ребят не стоило, они действительно переживали и грустили о Юле, хоть и плохо её знали, однако буйная натура «преторианцев» не позволяла долго скучать. Я никогда не жалел, что перевёлся в этот класс. Да, знание законов и юридических тонкостей мне как герцогу пригодилось бы гораздо больше, но для этого есть частные наставники, репетиторы и прочие советники. Колледж с его «Большой игрой» всё же был прежде всего не об образовании, а о социальном взаимодействии. И тут безбашенные «преторики» давали фору любым другим классам.
