- Кто там?
- Это я, Рой Рабс, дядя Рене. Вы меня помните?
Дверь приоткрылась. Рой зажмурился от брызнувшего в его глаза света электрического фонаря.
Рой боялся, что Рене его не узнает, ведь он видел его в последний раз совсем мальчишкой.
Но вот луч фонарика ушел в сторону, хозяин шире открыл дверь и пригласил:
- Входи.
Через темные сени он ввел Роя в комнату. Судя по стоявшей в углу заправленной тахте, по книжным полкам и рабочему столу, заставленному блоками аппаратуры вперемешку с радиодеталями и паяльниками, это помещение служило для Рене одновременно кабинетом, спальней и мастерской. На самодельных стеллажах и прямо на полу стояли различные приборы и устройства. Масса ручек, кнопок, переключателей, кое-где поблескивали экраны электронно-лучевых трубок.
Роя хозяин усадил на стул, для чего ему пришлось убрать с него книги, сам уселся в старенькое кресло.
После затянувшегося молчания Рой откашлялся и произнес:
- Вы извините... Уже ночь...
Рене Чебан испытующе посмотрел на него и спросил:
- Что случилось?
Рой набрался храбрости и сказал:
- Мне необходимо спрятаться.
Хозяин помолчал.
- Листовки?
Рой кивнул головой.
- Да.
- По телевидению передавали о разбросанных в нескольких местах города листовках.
Рой попытался было что-то объяснить, но Рене Чебан махнул рукой:
- Пойдем перекусим. А потом - спать. Я же вижу, как ты устал. Правда, во второй комнате, - он кивнул на дверь, - у меня что-то вроде склада, но место для раскладушки найдется.
6. Проснулся Рой от негромкого гудения работающей аппаратуры, которое доносилось из-за закрытой двери. Раскладушка стояла в узком проходе между двумя стеллажами, уставленными такими же приборами, что и в первой комнате.
Наскоро одевшись, он приоткрыл дверь. Рене Чебан сидел за клавиатурой установки, состоящей из нескольких телеэкранов. Сигнальные лампочки горели и на стойках, связанных между собою жгутами проводов.
"Это же электронно-вычислительная машина", - подумал Рой, хотя и видел подобные устройства только на экране телевизора. О них обычно писали и говорили, как о вершине инженерной мысли страны, как о последнем слове техники. Но Рой знал по информации, передаваемой не иначе, как шепотом, что в сопредельных государствах вычислительная техника (как, впрочем, и многое другое) достигла небывалого уровня. Но об этом много не говорили, потому что передача таких сведений, принижающих престиж страны, предусматривала законодательством уголовную ответственность.
Чебан не слышал звука открываемой двери и что-то отстукивал на клавиатуре, вглядывался в появлявшиеся на экране слова, недолго раздумывал и снова склонялся над пультом. Потом нажал на клавишу у другого экрана, откинулся на спинку кресла и стал ждать.
Рой негромко кашлянул. Рене повернулся к нему, показал на стул рядом с собой и сказал:
- Если хочешь, посмотри...
На экране, как в калейдоскопе, формировалась телевизионная картинка, проступали схематические контуры зала с рядами кресел, они обретали все больше деталей и становились более жизненными, но Роя не покидало ощущение, что он смотрит мультипликационный фильм.
На трибуне стоял человек и жестикулировал. Звука не было. Сначала его тело и лицо состояло из треугольников и квадратиков, потом они стали мельчать и лицо приобрело более живой вид, но человек все равно напоминал персонажа рисованного фильма.
Рой спросил:
- Это видеомультик?
Чебан подумал и ответил:
- Что-то вроде этого. Но он создается сейчас, сию минуту. Потом я тебе об этом расскажу.
Он подкрутил ручку на пульте. Из ящика, стоявшего рядом с ним, раздалось потрескивание и безжизненный металлический голос:
- ...поэтому мы считаем, что страна достигла самой низкой точки в истории своего развития и необходимы коренные перемены во всем, включая экономику и политическую жизнь. Как уже говорилось, нужны следующие меры....
Рене убрал звук и показал на ящик:
- Это синтезатор речи.
Рой кивнул головой, хотя ничего и не понял.
7. После завтрака Рене попытался осторожно расспросить Роя. Но, удивительное дело, его не интересовали дела в семье Роя, он задавал вопросы об университете, настроениях студентов. Рой отвечал уклончиво.
