Андрей успокоился, снова стал самим собой, в глазах погасла лихорадочность, движения стали сдержанными, лицо застыло в привычной маске твердости и уверенности. Таким знал его Вадим. Почти таким. Что-то новое появилось в глазах «командора». Новое было тревожным. Не добрым. Иначе не приковывало бы взгляда…
— Понимаешь, Вадик, — уже спокойно сказал Андрей, — я не вижу аргументов против того, что наговорил тебе. Хотел послушать тебя, а разболтался сам… Этот разговор был не нужен вовсе.
Вадим ответил ему с грустной уверенностью:
— У тебя что-то случилось. Серьезное? Не хочешь говорить, не нужно. Только… если это то, что я думаю…
— Ну, — разрешил Андрей.
— Ты остался один…? Я имею в виду твой вариант…
— Нет, я не один, — сказал Андрей, и тон означал, что тема исчерпана. — Я уезжаю. Надолго. Кое-кто из наших, возможно, тоже уедет. Постарайся с ними не встречаться. Так надо.
Вадим робко спросил:
— Чем-нибудь я могу… помочь тебе?
Андрей помолчал.
— Можешь. Новый телефон Ольги у тебя есть?
Вадим торопливо рылся в записной книжке.
— Есть. Записывай.
— Говори.
Вадим вспомнил, что Андрей никогда не записывал телефоны. Это была часть его системы.
Оба они расстались с предчувствием, что виделись последний раз.
Минут пятнадцать стоял Андрей у телефонной будки, пропустил очередь раз пять. Затем вошел. Набрал номер. Телефон Ольги был занят. Он повесил трубку и пошел прочь.
Прошло пять дней. На шестой вечером в квартире Константина зазвонил телефон. Сначала его никто не услышал, так было шумно. Потом девица в голубом платье пропищала:
— Костик, да телефон же!
Константин вышел в коридор. Снял трубку. Вяло ответил.
— Костя, это я, привет!
— Коля?
Обрадованный, что узнан, Коля захихикал.
— У тебя ничего?
— Ничего, — ответил Константин.
— У меня тоже… всё тихо.
Коля покашлял в трубку. Разговор не клеился.
— Знаешь, я сидел, сидел в своей комнате, что-то тошно стало.
— Откуда звонишь?
— Из будки. На углу которая. Я тебе помешал?
— Да нет…
Коля усиленно сопел в трубку.
— Слушай, Кость, если я спрошу, ответишь честно?
— Спрашивай, — сказал Константин, вздохнув.
— Ты… это… ну… ведь презираешь меня? Да?
— Чего? — изумился Константин.
— Ты не отпирайся, Костя! Я знаю! И вообще, это правильно…
Константин закричал в трубку:
— Ты чего там мелешь! Выпил?
— Нет! Честное слово, нет! — заоправдывался Коля. — Ты только подожди, не бросай трубку, я хочу сказать, поговорить… по-другому-то ведь не получится, по телефону только… А я не выпивал, честное слово! Мне нельзя выпивать, у меня язва двенадцатиперстной кишки… Спирт только можно немного. А где его возьмешь… Дорогой… А вина нельзя, сразу кишки резать начинает… и острого ничего нельзя… огуречный рассол, например, вкуснятина, а нельзя.
Коля тараторил.
— У тебя язва? — рассеянно спросил Константин. — Я не знал…
Наверное, никто не знал.
— Слушай, Костя, — продолжал Коля торопливо, словно боялся, что не успеет сказать, что его не дослушают… — Знаешь, я думал, что не люблю тебя! Правда! Я так думал! А вот сегодня сидел и понял, что я просто завидовал, как самый последний подонок завидовал… Я тебе всё скажу, понимаешь, мне надо сказать… Помнишь, юбилей наш отмечали, ты колбасы принес, я такой в жись не видел… сервилат называется. У меня потом всю ночь кишка болела, я еще выпил тогда… за юбилей… И я тебе завидовал… У тебя костюмы всякие… и я тоже завидовал. Я когда один, учился говорить, как ты, ну так, с юмором, у меня ничего не получалось, и я тоже завидовал… Ты этого не знал, но ты презирал меня… и правильно! Я подонок… был…
— Подожди, Коля, подожди! — пытался остановить его Константин, стараясь справиться с чем-то досадным в себе, что появилось захватило, жгло…
— Нет, нет, я еще не всё… Когда Андрей вариант свой сказал, я испугался, но я назло тебе согласился… Нет, не так… Я думал, ты не пойдешь. Я себе сказал: «Он не пойдет, а я пойду!» А ты тоже… Мне, честное слово, стыдно! Потом ты говорил, что в комнате свинство… Это ты правильно. Человек всегда должен быть аккуратным, но ведь, понимаешь, я еще в кочегарке работаю, сорок восемь часов в неделю. Накидаешься лопатой, придешь, руки не поднимаются, и зубрить надо… Не, я не оправдываюсь… то есть я пытаюсь оправдаться, чтоб ты понял… Знаешь, я решил, если всё… ну… пройдет хорошо, я по-новому жить буду! У нас теперь неизвестно как будет, так я решил… чтобы на душе чисто было, вот… Он снова засопел в трубку.
