Карл заметил, как внимательно следит за кузнецом Ван Хелсинг, и нарочито громко, чуть презрительно, заметил:
– Подумаешь! Каждый идиот сумеет изготовить меч.
И тут, услышав его, могучий монах в буддистской рясе грозно двинулся от наковальни, пронзая Карла, как кинжалами, своими глазами стального цвета.
– Простите, святой отец! – И Карл увлек Ван Хелсинга в сторону, туда, где находились его полки с оружием и прочими изобретениями. Он схватил в охапку несколько предметов и сунул их товарищу, поясняя:
– Это связки чеснока, святая вода, деревянный кол, серебряное распятие...
В этот момент всю мастерскую заполнил грохот выстрелов. Ван Хелсинг обернулся и увидел большое многоствольное огнестрельное оружие, установленное на полу. Он уже раньше слышал об этом изобретении американца Гатлинга. Винтовка с вращающимися стволами отличалась скорострельностью, и Ван Хелсинг понял, что сейчас он словно заглядывает в будущее через некое маленькое окошко. Может быть, ему тоже пригодилось бы нечто подобное?
– Почему бы мне не прихватить с собой такую же штуковину?
Карл посмотрел на товарища так, словно был уже не в силах спорить с глупым ребенком: именно такой взгляд часто можно заметить на лицах религиозных людей.
– Ты, как я понимаю, никогда раньше не имел дела с вампирами, верно?
Ван Хелсинг неопределенно пожал плечами:
– Вампиры, горгульи, колдуны и волшебники, не все ли равно? Лучшие из них – хорошо сваренные, как говорится.
– Нет, это совсем не одно и то же. Вампир и колдун не имеют между собой ничего общего. Моя бабушка сама могла бы справиться с колдуном.
– Карл, ты же никогда не выходил никуда за пределы аббатства. Откуда тебе может быть известно что-либо о вампирах?
И снова этот знаменитый взгляд:
– Вот для этого и пишутся книги.
Да, конечно. И между прочим, Ватикан, без сомнения, обладал самой большой библиотекой в мире. Так считалось, по крайней мере, до сих пор. Небольшая часть этой коллекции разместилась на ближайших полках. Ван Хелсинг увидел тома, написанные Сократом, Коперником, Да Винчи и Галилеем. Величайшие произведения, сочиненные гениальными мыслителями в истории человечества. А рядом с ними мирно уживались палочки динамита, с которых как будто стекали в маленькие пузырьки капли жидкости.
Карл проследил за взглядом приятеля и заметил:
– Это кое-что новенькое. Глицерин – сорок восемь.
Он сунул мизинец в один из пузырьков, потом стряхнул каплю жидкости на стену, и та взорвалась, превратившись в огненный шар. Несколько перепуганных работников мастерской тут же хором воскликнули:
– Карл, прекрати немедленно!
Тот потупил взор:
– Простите, я нечаянно, – после чего снова повернулся к Ван Хелсингу: – Тут сам воздух насыщен сплошной завистью.
Легким движением, как будто он не совершает ничего необыкновенного, Карл снял ткань, скрывающую его очередное изобретение, и, взяв с полки странного вида арбалет, протянул его Ван Хелсингу. Оружие состояло из железных насосов и медных трубок.
– Мое последнее детище, – пояснил Карл, явно довольный собою.
И Ван Хелсинг мог его понять: судя по всему, оружие было на редкость эффективным.
– Вот это мне нравится, – одобрительно кивнул он.
– Эта штука может выпускать стрелы с большой скоростью одну за другой. Работает на сжатом газе. Нажимаешь на спусковой крючок, и остается только покрепче держать его. Вот и все, – пожал плечами Карл.
Ван Хелсинг опытным взглядом оценил оружие. Карл никогда не преувеличивал возможности своих изобретений. Впрочем, в этом не было необходимости. Ван Хелсинг прикрепил к арбалету оптический придел, а Карл тем временем продолжал:
– Я слышал много историй, дошедших из Трансильвании: поверь мне, все это тебе может пригодиться, особенно эта штука. Работа непризнанного гения.
Ван Хелсинг не смог сдержать улыбки:
– Как скажешь.
Прожив почти всю свою сознательную жизнь в Ватикане среди религиозных людей, Карл выработал иммунитет к сарказму, а потому просто ответил:
– Я в этом уверен. – После чего со всей серьезностью добавил: – Что касается таланта, тут я настоящий «рог изобилия».
В этот момент Ван Хелсинг разглядел еще одно новое хитроумное изобретение, которого не замечал здесь прежде. Без колебаний он взял его в руки:
