«Нет, я сам отдал ему все добровольно. Я сам пригласил его в свой дом. И не только в дом...»
Франкенштейн отбросил и эти мысли, заставляя себя сконцентрироваться на самом главном: на своем творении, на сыне. «Я заберу его с собой, мы убежим отсюда очень далеко, мы отправимся туда, где никто и никогда не найдет нас», – решил он. Виктор продолжал судорожно собирать и укладывать вещи в саквояж. Он брал только самое необходимое, хотя мысли его начинали путаться, как только граф оказывался на расстоянии нескольких шагов от него.
Неожиданно граф подошел к нему почти вплотную, и подняв ногу, грубо пнул его саквояж:
– Нет, Виктор, настало мое время, и теперь он будет принадлежать мне. А я сумею о нем позаботиться.
– Что вы сказали? Что такое?! – произнес Франкенштейн, и его собственный голос показался ему истеричным.
– Почему, как вы полагаете, я привез вас сюда? Да еще предложил пользоваться целым замком, отдав его в ваше распоряжение? И, помимо всего прочего, снабдил вас всей этой аппаратурой и приборами, которые могли бы вам понадобиться?
Как истинный ученый, Виктор никак не мог вникнуть в слова графа, хотя нехорошие предчувствия уже начинали мучить его. И все же он попытался ухватиться за спасительную соломинку:
– Ну... вы же сами говорили, что верили в меня как в исследователя, верили в мои труды и рассчитывали на успех моей работы... – произнес дрожащим голосом Франкенштейн, а про себя подумал: «Ведь ты же сам еще тогда говорил, что я обязательно займу свое место среди светил медицины...»
– Так оно и есть. Но теперь опыты подошли к концу. И сейчас, когда все завершилось и, по вашим собственным заверениям, вы достигли того, что можно назвать «триумфом науки над Господом Богом», я полагаю, что ваши достижения должны служить моим целям.
– Каким целям?
Франкенштейн перестал понимать графа, и теперь тщетно пытался найти ответ на свой вопрос в ледяном взгляде Дракулы. Он почувствовал, как власть графа над ним ослабевает и постепенно вовсе исчезает... Но это происходило не из-за того, что он сумел освободиться от зависимости. Нет, это граф сам умышленно выпустил его из-под своего контроля... А все потому, что теперь Франкенштейн стал ему не нужен. Он исполнил свою миссию. Граф полностью использовал его в своих корыстных и грязных целях. Теперь Виктор был твердо уверен лишь в одном: его творение, его «сын», очень скоро перестанет принадлежать ему.
* * *
В это время все крестьяне, как один человек, вновь бросились к воротам, самодельный таран еще раз ударил по ним, и упрямый металл старых петель на этот раз, застонав, поддался. Послышался сначала робкий ропот, а потом громкие возгласы восхищения. И хотя толпа была изрядно вымотана атакой, те, которые до сих пор держали бревно, теперь быстро заняли свои места рядом с собратьями и ринулись вперед, словно обретя второе дыхание.
Вход в замок был свободен, и через несколько секунд толпа ворвалась во внутренний двор. Победные возгласы подбадривали взбешенную толпу, особенно когда она почувствовала приближение к намеченной ею жертве. Человек в высоком цилиндре, улыбаясь во весь рот, продолжал науськивать своих соплеменников, не давая им ни секунды отдыха.
* * *
Наконец Франкенштейн осознал, какой ужас он впустил когда-то в свою жизнь, что теперь может ожидать мир и какая опасность грозит всему человечеству. Никогда раньше он и представить себе этого не мог. Ведь все то, что он делал, сводилось лишь к лабораторным опытам. Не мог же Виктор предположить; что его Детище, выпущенное на свободу, станет служить силам зла! Но теперь он понимал, что это правда, это реально, как сама жизнь, которую он только что создал, именно та жизнь, которую Дракула вознамерился обратить против человечества.
– Господи Всемогущий!.. – только и смог вымолвить Франкенштейн, вспоминая Бога впервые за долгие годы. Нет, лично он, Виктор, не станет частью адского замысла графа Дракулы. – Я скорее убью себя, чем стану помогать вам в вашем деле, – заявил он тоном, не допускающим возражений.
– Пожалуйста. Не стану вам препятствовать. Видите ли, дело в том, что вы мне теперь попросту больше не нужны, Виктор. Мне необходимо было только ваше творение, – кивнул граф, указывая в сторону стола. – Он является ключом к разгадке тайны.
