Сначала Гели лежала и просто привычно мечтала: как было бы здорово попасть в этот замок, какие бы приключения они с Конрадом и Лизелоттой пережили там. И сама не заметила, как от фантазий перешла к планам: узнать точно, где этот замок и самой туда добраться. А почему бы нет, в конце концов? Замок на территории Рейха. А по территории Рейха юная немка может перемещаться без опасения. Именно по причине своей юности: вчерашнюю школьницу не заподозрят ни в каком злоумышлении. Если удастся как-то уговорить отца, что-нибудь придумать такое, чтобы он дал денег и купил ей билет. Но прежде всего — узнать, что за замок и где. А для этого надо проникнуть в кабинет Магды.
Гели сама испугалась собственных преступных замыслов. И при этом мысль ее кипуче искала путь к желанной цели: Магда запирает свой кабинет, но у каждого ключа в доме есть дубликат, и они хранятся в потайном шкафчике в гостиной, спрятанном за картиной, и отец давно уже показал Гели, что шкафчик открывается нажатием на один из желудей, украшающих резную раму картины. Отец относился к Гели, как к вполне взрослому и разумному человеку, достойному этих сведений.
…А вдруг Магда ее поймает в своем кабинете? Даже отец, при всей его снисходительности, не сможет простить Гели такого проступка! Да и вообще — читать секретные документы государственной важности… За это и в тюрьму попасть можно. Впрочем, если бы они были настолько важные, Магда не принесла бы их в столовую. Или все равно принесла бы? Для нее похвастаться важнее.
Нет, надо рискнуть. Это для Гели единственный шанс. Быть может, сама судьба разбудила ее нынче ночью. Сама судьба указывает ей путь к настоящему приключению!
Гели поднялась с постели и крадучись направилась в гостиную, к потайному шкафчику. Включила одну из ламп. Нажала на желудь. Вот он, ключ от кабинета Магды! Только бы никто не проснулся…
Она и не подумала, что Магда могла спрятать папку, скажем, в сейф. Или запереть в ящик стола. Только когда Гели обнаружила папку, небрежно брошенной в кресло, ей пришла эта мысль: что Магда могла ее спрятать, и тогда Гели бы уже ее не нашла. Но Магда была самоуверенной стервой. Поэтому даже не спрятала документы. Не подумала, что кто-то из домочадцев осмелится нарушить святую неприкосновенность ее кабинета. Так что она сама виновата… Сама…
Бумаги были написаны как-то непонятно. Много шифров и цель экспедиции тоже обозначена шифром. Но зато местонахождение замка описано было очень точно. И неподалеку от него имелась железнодорожная станция, которую собирались использовать для подвоза солдат охраны, потом каких-то добровольцев и еще «человеческий материал для эксперимента» — странная формулировка, Гели как-то гадко стало на душе от этих слов, хотя до конца она их не поняла.
Гели осмелела настолько, что взяла из стопки чистой бумаги листок и позаимствовала один из остро заточенных карандашей Магды, чтобы переписать название станции и все координаты замка Карди.
Затем Гели успешно, никем не замеченная, вернулась в свою комнату. Она спрятала листок с координатами в свой дневник, закрывавшийся на замочек, и еще долго не могла заснуть. Она едва не пела от счастья — запела бы, если бы Магда не критиковала ее так часто за отсутствие слуха — потому что счастье переполняло ее сердце и готово было выплеснуться в мир, неожиданно ставший волнующе-прекрасным. Таинственный замок в Карпатах! Что там? Привидения? Или, быть может, они будут искать какой-нибудь древний артефакт, благодаря которому немецкая армия станет непобедимой? Или, возможно, магическую книгу? Но самое главное — там будет Конрад! Ее единственная любовь…
До сих пор Конрад был слишком занят войной и светской жизнью, а в тот единственный раз, когда они с Гели оказались в романтической обстановке — на свадьбе в замке Гогенцоллернов — она была еще совсем девчонкой и он не мог обратить на нее внимания, потому что не видел в ней женщину. Но теперь-то увидит, обязательно увидит, и наконец поймет, что они с Гели суждены друг другу!
В конце концов, Гели уже не пятнадцать с половиной, как тогда, полтора года назад, когда их с Конрадом встреча закончилась так… так нелепо и плохо. Ей семнадцать — совсем взрослая барышня, пора уже по-настоящему отдаться страсти, хватит уже страданий платонической любви! Она совсем, совсем взрослая. Она уже не выглядит облезлым котенком. Она вполне даже… Вполне.
