Второй бросок, вдоль стены — стремительной тенью, размытым пятном без очертаний — наверное, так это выглядит со стороны… И щелчок вставляемого в гнездо магазина похоронным набатом отдается в ушах. Я не успеваю, не успеваю!
Успел — не я. Успела Эльвира. Силуэт поднимающего винтовку ИНТЕРПОЛовца на мгновение раздваивается. Короткий вскрик, хруст. Лязг металла…
Стон.
Странно! Почему он еще жив?
— Ты что, ему шею не сломала?
— Нет, только руку. Я же есть хочу! — почти детская обида в голосе.
Действительно, экая ведь я свинья: сам закусить успел, а об Эльвице и не подумал!
— Погоди, сейчас гляну, что с моим. Кажется, я слишком сильно приложился.
Нет, ты гляди, уже шевелится! Живучий попался. Очень хорошо. А то тот, второй, похоже, по-русски ни бум-бум. А мой английский, особенно разговорный, оставляет желать лучшего.
Перезаряжаю его винтовку, забрасываю за плечо. Инфракрасные очки тоже пригодятся. Ага, вот запасные магазины, гранаты, пистолет, нож… Ч-ч-черт! Жжется! У него не только клинок посеребренный!
Отбрасываю подальше опасную и бесполезную для меня игрушку.
Первое, что видит очнувшийся ИНТЕРПОЛовец — это горящие угли моих глаз — и дуло собственной «Беретты», глядящее ему в лоб.
— Вот теперь и поговорим… покойничек! — сообщаю ему я.
— На себя посмотри! — огрызается он.
Это плохо. Раз огрызается, да еще и шутит — то быстро его «расколоть» не удастся. А времени у нас нет. Или он просто еще не понимает, что с ним случилось? Думает, я с нимшутки шутить буду? Они с такими, как мы, не церемонятся — и мы с ними не станем!
— Речь сейчас не обо мне. Эли, не трогай пока своего! Смотри только, чтоб не выкинул чего, — я коротко бросаю взгляд в ее сторону и тут же вновь сосредоточиваюсь на своем подопечном. — Тот твой приятель по-русски говорит?
— Нет.
— Очень хорошо. Эли, закусывай спокойно. Приятного аппетита.
— Спасибо.
— No! No! Please, no!..
Голос захлебывается; хриплый, булькающий вздох, негромкий стон; отчаянная багровая вспышка — и расползающееся чернильное пятно; исходит дымкой, истончается…
Все.
— С ним — все. А у тебе есть шанс. Понял?
— Упырем сделаете? — кривая усмешка. Вот только губы у тебя дрожат. Дрожат ведь? Да, я тебя понимаю! С бандитом или даже с маньяком-психопатом, приставившим тебе нож к горлу, есть хоть какой-то шанс договориться. Уговорить, подкупить, обмануть, отвлечь внимание, выбить нож… В конце концов, и бандит, и психопат — тоже люди. А вот с вампиром, с живым мертвецом… Я хорошо вижу тот кромешный мрак животного ужаса, который уже подступает к горлу этого парня! К горлу…
Мой острый ноготь почти ласково касается шеи ИНТЕРПОЛовца, и тот дергается, как от укуса.
— Поверь, это-ни с чем не сравнимо! Уж я-то знаю. Этостоит жизни, парень! Неужели ты не хочешь…
Молчит. Ладно.
— Можно и по-другому: это когда нож входит тебе в кишки, медленно проворачивается…
Черт, самому противно — хотя я, казалось бы, уж ко всему должен был привыкнуть! Но на войне все средства хороши. Мне нужна информация — и я ее добуду! Если понадобится — буду резать его на кусочки! Вот только времени на это может не хватить.
— Поверь, мне очень не хочется это делать — я ведь вампир, а не садист — но ты можешь просто не оставить нам выхода. Пожалуй, я начну с того, что у тебя в штанах. Да, от этого ты можешь умереть — но не сразу, далеко не сразу!
Я сделал вид, что лезу за ножом. Пока — только вид. Но если он будет упрямиться…
Парень отшатнулся, вжался спиной в стену, инстинктивно пытаясь отодвинуться от меня подальше.
— Нет… не надо! Пожалуйста!
Все! Сломался. Он мой. Быстро, однако. Я думал, он покрепче окажется…
— Хорошо. Я могу не мучать тебя. И оставить тебя в живых. Даже не делать живым трупом. Но для этого ты мне должен кое-что рассказать. Мертвецы, они, знаешь, бывают довольно любопытны.
— Как я могу верить тебе на слово? И не говори мне, что мертвые не лгут!
— Ты прав. Лгут. Но у тебя нет выбора. Тебе придется поверить и ответить на мои вопросы — или умереть. Умереть такой смертью, которой я и врагу не пожелаю! Я тебя даже целовать не стану — слишком много чести. Ну так как?
