— Бедный… — она потянулась ко мне, провела ладонью по моей щеке.
— Ты лучше бы их пожалела! — отстранился я. — Тех, которых мне приходится убивать! Представь, что на их месте окажется… твоя мать, отец, брат! Представила?
— Представила, — серьезно кивнула она, и некоторое время мы шли молча. Неужели наконец дошло?!
— Но ты ведь не можешь по-другому?
Рано обрадовался!
— Не могу. Знаешь, когда мне совсем хреново, я стараюсь убедить себя, что правы буддисты. Что смерть — это и не смерть вовсе, а лишь переход в новое тело. Человек переходит в другую инкарнацию и живет дальше — как одежду сменил. Тогда получается, что я никого не убиваю, а просто дарю им новое рождение.
— А это… правда?
— Не знаю. Но очень хотелось бы в это верить. Так было бы легчемне. Да иим-тоже. Только это все теория, а на практике… сама видела.
— Я понимаю… (Ни черта ты еще не понимаешь!) Только это все равно здорово!
Я потрясенно остановился.
— Что — здорово? Быть мертвым, спать в гробу, бояться солнечного света и по ночам охотиться на людей?
— Нет… хотя и это… но ведь это совсем другая жизнь!
— Ага, вернее — смерть!
— Нет, жизнь! Ты ведь ходишь, разговариваешь, шутишь, куришь вон даже! И руки у тебя теплые! Не веришь?
— Верю… — я с изумлением понял, что она говорит правду. Что же со мной происходит?!
— А еще ты влюбился. В меня! Скажешь, неправда?
— Правда, — невесело усмехнулся я. — Только лучше бы тебе держаться от меня подальше! А мне — от тебя.
— Глупенький! Ты ведь живой! Хотя и вампир. Но ведь это просто здорово! Школа, потом институт, работа, семья, магазины, телевизор — разве это жизнь? А вот у тебя…
— Ну да, чужие глотки рвать — это действительно жизнь! — огрызнулся я.
— Ну почему ты опять… — на глазах у Эльвиры выступили слезы. — Да пусть даже глотки рвать! — вдруг выкрикнула она. — Все лучше, чем так… прозябать. Это по крайней мере — настоящее! Это — жизнь. Или смерть. Но — настоящая, а не та, что все себе придумывают, как в этих сериалах…
Она замолчала, всхлипнула.
— Ну что ты, милая, успокойся, — я обнял ее за плечи, и она вдруг вскинула голову, рванулась ко мне и припала к моим губам своими — такими нежными, такими сладостными…
Она чуть было не добилась своего. Ее шея была совсем рядом, она словно специально подставляла ее: белая бархатистая кожа и так соблазнительно, приглашающе трепещущая в ожидании жилка…
В последний момент я с невероятным усилием отшатнулся от нее, поняв: Эльвира действительно делала это специально! Она хотела, чтобы я ее укусил! А потом… потом у меня уже не будет другого выхода, кроме как сделать ее такой, как я — просто убить ее я бы не смог, и она это знала!
— Нет, девочка, не выйдет! — прохрипел я, с трудом подавляя туманящее разум нестерпимое желание. — Ты сама не понимаешь, что делаешь! Ведь обратной дороги уже не будет — даже если кто-нибудь всадит мне в сердце осиновый кол до рассвета! Это все красивые сказки, а как оно на самом деле — ты уже видела. И это еще не все! Неужели ты хочешь…
— Хочу, — очень серьезно ответила она, глядя мне прямо в глаза. — Ведь это мой единственный шанс стать не такой, как все! Стать такой, как ты! Ведь я тоже люблю тебя, — тихо добавила она.
— И я люблю тебя, девочка, — я провел рукой по ее волосам. — Это ново и необычно для меня, вампира, ночного убийцы — но я люблю тебя! Может быть, именно поэтому мои руки теплеют, когда мы вместе. Я ведь никогда никого не любил раньше… Но именно поэтому я не позволю тебе стать такой, как я! Я проклят, Эльвира! Я — мертвый, что бы ты ни говорила! А ты… тебе еще жить и жить! Лучше всего нам было бы расстаться, но… я уже не могу без тебя!
— А я — без тебя, — прошептала она. — Ну ладно, раз ты не хочешь — давай просто целоваться!
Мы целовались долго и самозабвенно. И в эти мгновения я на самом деле ощущал себя живым.
Потом, уже под утро, я спешил к себе, и не успевал, небо на востоке уже занялось ослепительным жгучим сиянием, еще невидимым для людей, но причинявшим мне боль; в голове колокольным звоном гудела бешено пульсирующая кровь, мысли путались, и я бежал из последних сил, я мчался, летел… я действительно летел! Впервые в своей посмертной «жизни» я смог взлететь — и это спасло мне «жизнь».
