15 мая. Только что звонил Серый. Нашу бывшую одноклассницу Таню Пилипчук нашли мертвой возле дома. Как раз после того дня рождения. Говорят, сердечный приступ. Это в двадцать семь лет… А у нее дочка, муж-кандидат… Надо будет на похороны съездить, неудобно. Куплю гвоздик каких и…
И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть,
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.
…За дверью была Бездна, и Бездна была — живая!
Мириады глаз — распахнутых, жаждущих, зовущих; беззвучный крик плавился, распадался в подмигивающей бесконечности, и пена ресниц дрожала на горящем, накатывающемся валу тянущихся зрачков. «Ты — наш!» — смеялась бесконечность, — «Ты — мой! Мой…» — взывал каждый взгляд, — «Ты, ты, ты — дай…»
В последнее мгновенье Арельо Вером откачнулся от края пропасти и всем телом навалился на горячий камень двери, поддавшейся на удивление легко. Он стоял, отрешенно глядя в слюдяные блестки пористого, бурого сланца; дрожь, глухая дрожь медленно затихала в глубине его естества, и безумие сворачивалось в клубок под набрякшими веками.
— Теперь я понимаю, — пробормотал Вером. — Бедняга Су… Они не успели взять его тело, но разум… Разума он лишился.
Шлепанье бегущих ног растоптало тишину подземелий, и спустя некоторое время из-за поворота вылетел спешащий Гро. Лей звонко хлопал его по бедру, и свежий рубец кровоточил на испачканном, искаженном отчаянием лице. Увидя Арельо, он замедлил шаги и вскинул растопыренную ладонь, тыча ею вверх.
— Этого следовало бы ожидать, — покачал головой Вером. — Что Слюнь?
Гро ударил ладонью по ляжке.
— Удрал, паскуда! — скривился Вером. — А Удав? Что с Вяленым?
Гро молча отвернулся.
— Как же ты так, трехпалый?… — прошептал Вером, бессмысленно потирая запястья. — Как же ты так… Пошли, Грольн, пошли… Наверх. Поминать…
Тяжкий рокот прокатился под сводами, и потолок галереи осел сплошной стеной каменных глыб. Кошачьей судорогой Гро бросил тело к Верому, и крайняя плита застыла локтях в трех от каблука его замшевого сапога.
Факелы дрогнули и погасли. Некоторое время царила полная тишина, только слышно было, как где-то с шелестом осыпается песок.
Вером наклонился, подобрал упавший факел, ища кремень, который всегда носил с собой; и застыл с согнутой спиной, не смея повернуться.
Шелест. Шелест осыпающегося песка.
— Не надо. Здесь и так светло. Здравствуй, человек Вером.
Арельо выпрямился и разжал пальцы. Факел вновь упал, и Гро уселся на песок у ног Верома, перебирая струны своего лея.
— Здравствуй, сотник.
— Я забыл, что это такое. Ты боишься, человек Вером?
— Нет. А ты?
— Я забыл, что это такое. Пора рассчитываться, человек Вером. Это мы призвали тебя в Сай-Кхон.
— Зачем ты разговариваешь с ним? — вмешалась женщина.
— Замолчи, Третья. Я хочу понять, почему мы выбрали именно его. У нас много времени.
— Время… Я забыла, что это такое, — сказала женщина.
Арельо огляделся. Они стояли в образовавшемся круглом зале с низким, провисающим потолком, и в конце зала, за спиной Верома, была — Дверь. Слюдяные блестки пористого сланца.
— Там, наверху, твой враг, — бросил Вером пробный шар. — Ангмар.
— Враг? — даже тени усмешки не было в пыльном голосе. — Мой?… Третья склонилась над ним. Тебя это радует, человек Вером?
— Да.
Лицо Арельо Верома изменилось, изменилось неуловимо и страшно.
— Да, меня это радует. Ты хороший мальчик, сотник. Был. И ты хороший Верхний. Стал. Играй, Грольн. Играй Слово Последних.
— Да, — кивнул Гро, вскидывая лей.
— Да, — сбитые пальцы тронули струны, и рубец на лбу налился теплой краснотой.
— Да, Сарт, — сказал Грольн Льняной голос, проклятый певец запретного.
«С-а-а-а-р-т!..» — простонала бесконечность за дверью; «Сарт» — хрустнули суставы глыб завала; — «С-с-ссарт…» — и семь бесцветных неподвижных призраков встали у попятившейся в испуге стены галереи. Все Верхние были в сборе.
Мужчина и женщина отшатнулись назад, и властная ладонь исторгаемой леем мелодии толкнула их в грудь, отбрасывая, сдавливая, ставя на колени; Грольн выгибался над кричащими струнами, и силуэт стоящего над ним тек неуловимыми, зыбкими волнами — потертый камзол зеленого бархата, господин Арельо? — о, господин Арельо — это… кривая двусмысленная усмешка, деньги вперед, звякнувший мешок и мертвая хватка усталого бродяги, я мог бы сделать это силой, обида, обида и агатовый летящий плащ с тускло отливающей застежкой, и хмурый бесстрастный профиль в решетке древнего горбатого шлема с крыльями у налобника, шлема? — дурацкого рыжего колпака с бубенчиками, с выглядывающей жиденькой косичкой, пегим хвостиком, я больше не люблю шутить, Отец, не люблю!.. — юродивый, нищий, Полудурок, — Сарт…
