— Это забавно. Сначала ты хотел убить меня. — Она помолчала. — Подожди, но я никогда не называла тебе свою фамилию!
— Я многое знаю о тебе и о твоей семье, Келли.
— Почему я должна верить тому, что ты говоришь?
— Я понимаю, у тебя есть причины не доверять мне. Но может быть, ты поверишь своим глазам? — Питер расстегнул куртку и достал из кармана старую фотографию. — Я вытащил ее из документов отца. Если он узнает, что я взял ее, то мало не покажется. Это снимок твоей бабушки с моим отцом и его протеже, Иком Грейнджером.
Келли ошеломленно смотрела на снимок, который протягивал Питер. Бабушка на фотографии была еще совсем молодой, такой Келли ее не помнила, но никакого сомнения быть не могло — это бабушкина улыбка и бабушкины светящиеся глаза. Бабушка стояла между высоким красивым человеком, очень похожим на Питера, и мужчиной, в котором Келли узнала того старшего охотника за вампирами, которого поджарила в парке.
— Когда это снято?
— Лет тридцать тому назад, — ответил Питер. — Примерно тогда отец принял Институт у моего деда.
— Я ничего не понимаю, — озадаченно сказала Келли. — Что общего у моей бабушки с твоим отцом?
— Ты не видишь? Она была одной из тех, кого обучали для охоты на вампиров. Отец говорил, что Сина была одной из лучших.
— Неправда! — громко воскликнула Келли, отталкивая снимок. — Держу пари, это монтаж. Вы сумасшедшие! Бабушка никогда не была охотником на вампиров!
— Твоя бабушка была ведьмой, Келли, — твердо сказал Питер, схватив ее за запястья. — Она была белой ведьмой, которая использовала свои способности, чтобы бороться со злом, но тем не менее она была ведьмой. А что еще важнее, она была человеком. Как и твоя мать.
— Я больше не собираюсь слушать эту чушь! — резко оборвала Келли, вскидывая рюкзак. — Ты просто чокнулся! Оставь меня!
— Нет! Я не отпущу тебя, пока ты не дослушаешь! — сказал Питер.
Келли легко могла вырваться на свободу, но не сделала этого. Она посмотрела на Питера. Заглянув в его глаза, она увидела в них свое отражение.
— Зачем тебе это? — спросила она.
— Я хочу помочь тебе.
Келли горько рассмеялась.
— И с каких пор ван Хельсинг хочет помочь вампирам?
— А ты не вампир, Келли. Вампир никогда не вступил бы в бой с крысой, чтобы спасти человека. И вампиры не едят обычную еду. Сколько времени ты уже пытаешься приспособиться? — Он указал на пакет с продуктами.
Сначала Келли хотела признаться Питеру, что она лгала всю свою жизнь. С того самого дня, как упала на детской площадке и бабушка вдолбила ей, что она не должна никому говорить правду о себе. Но вместо этого сказала:
— Почти два года.
После смерти бабушки она вообще боялась говорить с кем-либо.
— Еда для мамы, не для меня. Бабушка начала отучать меня от твердой пищи после того, как узнала о том, что у нее рак.
Келли схватила его за руку.
— Я все время лгу, Питер, я очень устала от лжи.
— Хватит жить во лжи, Келли. Пойдем со мной в Институт. Я обещаю, что о твоей матери позаботятся. Тебе больше не придется постоянно думать о ней.
— Ты хочешь, чтобы я стала одним из Хельсингов? — Келли была потрясена. — Да я никогда не смогу убить вампира!
— Ты — полукровка, Келли, но полукровка необычная. Как ты думаешь, сколько ты сможешь скрывать правду в академии Батори? Они ведь рано или поздно все выяснят.
— Откуда ты знаешь про школу? — задохнулась Келли.
Питер улыбнулся.
— Я же вижу твою форму. Мой предок сжег самую первую школу дотла. Пожалуйста, пойдем со мной.
Келли обернулась и посмотрела на памятник. — Но если ты говоришь о бабуле правду, то почему она держала меня вдали от Института? Как бы я ни хотела быть с тобой, я не могу сделать то, о чем ты меня просишь.
Питер глубоко вздохнул.
— Я знал, что ты ответишь именно так. — Он протянул ей визитку. — Возьми, здесь мой номер. Если я тебе понадоблюсь, просто позвони.
— Спасибо. — Келли улыбнулась и засунула карточку в карман куртки.
— Мой отец — большой человек, — сказал Питер, — но и у него бывают проблемы. Он искал тебя много лет, Келли. Из таких, как ты, получаются лучшие охотники за вампирами, потому что они могут находиться среди вампиров как свои. Отец хотел использовать тебя как оружие против врагов. Но теперь я твердо знаю, что никому, даже отцу, не позволю причинить тебе вред. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты понимаешь, что ради тебя я готов предать кого угодно?
