В студенческие годы Мэгги ван Арсдэйл делила с Полой комнату в Миддлбери. Позже, когда они возобновили дружеские отношения в Нью-Йорке, Мэгги предложила Поле заняться вместе с ней бизнесом. Вначале это предложение показалось пустой болтовней, но в конце концов они выложили по три тысячи долларов – доля Полы досталась ей от маленького поместья отца – и арендовали склад на Бликер-стрит, к западу от Седьмой улицы, открыв магазин под названием «Бич Бам» (цены конца 60-х годов были значительно ниже нынешних). Они торговли обычными пляжными принадлежностями, а также некоторыми новинками, дизайн для которых придумывала сама Мэгги. Хотя Бликер-стрит не находилась вблизи пляжа, через год подругам удалось рассчитаться с долгами, а через два – прибыль уже составляла по две тысячи долларов на каждую. Мэгги обладала остроумием, изобретательностью и гораздо большей агрессивностью, чем Пола. Эта общительная блондинка уже поговаривала об открытии филиала на окраине города.
– Не раньше чем прибыль достигнет пяти тысяч на каждую, – сказала Пола, относящаяся, в отличие от Мэгги, к дополнительному риску и ответственности с опасением.
– Значит, нам уже следует подыскивать помещение, трусишка, потому что именно столько мы и заработаем в этом году, – убеждала Мэгги. И судя по тому, как шла предрождественская торговля, она говорила правду.
Впрочем, в понедельник, после вечеринки у Дункана, торговля шла вяло. К половине шестого они готовы были закрыться.
– Куда, черт побери, провалились все покупатели?! – бушевала Мэгги, глядя из-за празднично украшенной витрины на опустевшую ушицу.
– Понедельник всегда пуст, – заметила Пола.
– Но не за две недели до Рождества и не в такую теплую, ясную погоду.
– Именно из-за этой слякоти люди и сидят по домам. Кому хочется брести по грязному, тающему месиву?
Через пять минут в дверь вошел Дункан Эли. Со свойственным ему обаянием старик объяснил Поле, что, будучи в Гринвич-вилидже, решил заглянуть в ее магазин. Мэгги, с трудом скрывая волнение от появления такой знаменитости, показала ему все, достойное внимания. К ее восторгу, он накупил на сто пятьдесят долларов подарков, включая шестидесятидолларовый пляжный халат для Роксанны.
– Я всегда валяю дурака на Рождество, – признался он, выписывая чек, в то время как Пола и Мэгги заворачивали покупки в подарочную упаковку. – Хотя мне следовало бы его ненавидеть.
– Ненавидеть? Почему?
– Потому что мой день рождения – двадцать четвертого декабря. Можно представить себе более неудачный день? Я лишил себя всех подарков ко дню рождения. Погодите: ведь вы с Майлзом живете где-то неподалеку?
– В трех кварталах.
– Полагаю, в таком случае, вы не откажитесь со мной поужинать? Неподалеку есть чудесный армянский ресторан – вы любите армянскую кухню?
– Большое спасибо за приглашение, мистер Эли, – заколебалась Пола.
– Дункан.
– Дункан. Но к сожалению…
– К сожалению? А, знаю: нет няни для ребенка. Но это не проблема. Мы возьмем вашу дочь с собой. С удовольствием с ней познакомлюсь.
Поле не понравилось его появление в магазине и не хотелось быть обязанной еще за одно угощение. Поэтому она сама пригласила его на ужин и, к ее раздражению, Дункан с охотой согласился.
– Но я приготовлю его своими руками, – добавил он.
– Не глупите…
– Это мое желание. Пища – одно из моих хобби. Нет уж, поскольку вы меня не ждали, позвольте приготовить ужин целиком. Я настаиваю, миссис Арсдэйл, – моя машина снаружи, не отвезти ли вас домой?
Мэгги с готовностью согласилась. Они закрыли магазин и Беннет отнес покупки к сияющему черному «роллс-ройсу».
– Прекрасная машина! – заметила Мэгги, влезая на заднее сиденье.
– Да, возможно, у англичан – не все ладится, но они пока еще побивают нас в автомобилях, шотландском виски и твидовой материи. А также в музыке. Многие наиболее интересные молодые композиторы – англичане… Беннет, адрес миссис ван Арсдэйл: тридцать пять, Вашингтон-Сквер, Уэст. Затем мы возвратимся на Бликер-стрит, чтобы закупить продукты. Пищу в Нью-Йорке лучше покупать в Гринвич-вилидже, не считая рынков девятой авеню. Потому что местные итальянцы всегда добиваются наилучших поставок…
