— Ты очень добра. — И быстро добавила: — И очень предусмотрительна.
Эмма так и не отошла от окна. Стычка между ее кучером и кучером грузовой подводы разгоралась не на шутку. Вокруг начала собираться толпа. Джон был крупным мужчиной, но кучер подводы с виду очень походил на борца. Эмма уже начинала подумывать, не послать ли дворецкого Харриса, чтобы тот залил водой разгорающееся пламя, пока кого-нибудь не покалечили, но в это время из-за угла Одли-стрит выкатился пароконный экипаж.
Возница натянул поводья и остановил лошадей в дюйме от препятствия. Его движения казались чуть ли не ленивыми, но Эмма, которая сама неплохо правила лошадьми, знала, что для подобного маневра требовалась холодная голова, твердая рука и точный расчет. Ничего меньшего она и не ожидала от Аласдэра Чейза, который бросил поводья груму в ливрее и соскочил на землю.
На нем был вожделенный для многих джентльменов жилет «Клуба четырех коней» в голубую и желтую полоску, из кармана дорожного сюртука с накидкой торчали концы запасных кнутов. Он обратился с какими-то словами к враждующим сторонам, и, хотя Эмма не слышала, что он сказал, результат последовал незамедлительно: Джон полез на козлы дилижанса, а кучер подводы заставил лошадей попятиться. Аласдэр крикнул груму, чтобы тот подъезжал к парадному, сам же мгновение помедлил и посмотрел на дом. Заметив в окне Эмму, Аласдэр приветственно приподнял касторовую шляпу с загнутыми полями, а затем тут же исчез из виду и начал подниматься по ступеням под окном.
Эмма ждала. Слушая звуки его легких шагов на лестнице, она дала себе слово, что, разговаривая, не будет ни раздражаться сама, ни раздражать собеседника.
Аласдэр вошел в салон. И от его раскрасневшихся щек и сияющих глаз повеяло свежестью.
— Боже милостивый, Эмма, кто бы мог подумать, что у тебя столько багажа! Неужели двум женщинам нужно так много? Тут дюжины коробок и баулов. Я чуть себе шею не сломал, когда перелезал в вестибюле через сундук с платьями.
Он швырнул шляпу и кнут на обитый бархатом столик у дивана и стянул перчатки. Все его движения казались плавными, гибкими, очень продуманными.
— Ну, как тебе понравился дом? Подходит?
— Мария очень довольна, — ответила девушка. — А у меня еще не было времени как следует его осмотреть.
Если Аласдэр и был разочарован равнодушным ответом, то виду не показал.
— В доме есть музыкальный салон, — объяснил он. — На первом этаже, окнами во внутренний двор. Думаю, фортепьяно тебе понравится. Оно парижское, с очень приятным тембром.
— Спасибо, — проговорила девушка. Она понимала: если инструмент выбирал Аласдэр, жаловаться не придется. Но и прыгать от радости по этому поводу нечего. — Опробую его позже, когда устроимся, — едко добавила она, не в силах справиться с собственной строптивостью, несмотря на недавнюю решимость сохранять хладнокровие. — Когда будем иметь удовольствие принимать гостей.
— Если это попытка меня уколоть, моя дорогая Эмма, то должен заметить: она пропала напрасно, — учтиво заметил Аласдэр. Он опустился в глубокое кресло и скрестил ноги с видом человека, старающегося устроиться поудобнее. — Ты, надеюсь, не забыла, что я твой поверенный и в качестве такового располагаю привилегиями, недоступными обычному гостю. — Он улыбнулся все еще стоявшей у окна девушке. — Не говоря уже о привилегиях старинного… давнишнего друга семьи.
— Все это в прошлом, — парировала Эмма. — В последние три года я и двух слов наедине тебе не сказала. И тем ужаснее мое положение! — Эмма разнервничалась, хотя давала себе слово не волноваться и вести себя прилично и вежливо. Попыталась сдержаться, но это оказалось невозможным. Каждый раз когда Эмма убеждала себя смириться с дьявольским завещанием Неда, мысль о том, как далеко оно может увести, нарушала так дорого дававшееся спокойствие духа.
— Ничего ужасного не вижу, — весело проговорил Аласдэр. — Напротив, счастлив, что наконец мы оставим отчужденность, так долго царившую между нами.
— Неужели ты полагаешь, что я способна забыть… — Эмма замолчала и отвернулась к окну: плечи застыли, спина неестественно выпрямилась.
