Эмма кивнула: то, что рассказывал Аласдэр, звучало разумно.
— Но почему начальники Неда прямо не спросили меня? — поинтересовалась девушка с присущим ей прагматизмом. Опекун вздохнул.
— Еще один хороший вопрос. Решили, если ты узнаешь тайну, то можешь случайно выдать не тому, кому надо.
— Я умею хранить секреты! — возмущенно воскликнула Эмма.
— Решили, что в определенных обстоятельствах тебе это не удастся. — Аласдэр проговорил это очень осторожно и внимательно посмотрел на Эмму. Наконец девушка начала кое-что понимать.
— Ты хочешь сказать… что кто-то мог попытаться заставить меня признаться?
— Угу. — Он сложил на груди руки, но глаз с ее лица не сводил. — Ты выучила стихотворение?
— Конечно, — кивнула Эмма. — Читала его бесчисленное количество раз. Пыталась понять, что оно значит.
— Продекламируй.
Девушка нахмурилась, но послушалась и без колебаний продекламировала бессмысленное стихотворение Неда.
Аласдэр внимательно слушал, а когда она закончила, объяснил:
— Вот видишь, Эмма, донесение Неда у тебя в голове. Если бы враги тебя захватили, им бы не потребовалось разыскивать пакет.
— Как мерзко! — выдавила из себя девушка. — Но теперь все в порядке. Ты отдашь донесение кому следует, и все уладится.
— Хорошо, если так.
— А разве не так?
— Нет. — Молодой человек покачал головой. — И поэтому в последующие недели я буду, как тень, следовать везде за тобой. Опасность минует, когда откроется кампания. А Веллингтон, если позволит погода, намерен начать ее в середине марта. До того момента ты подвергаешься риску. Так что считай меня кем-то вроде телохранителя.
Он пересек комнату и дернул шнурок звонка.
— Утром мы уезжаем. Джемми и Сэм будут сопровождать нас верхом.
— Куда уезжаем? — только и спросила Эмма.
— В Линкольншир, где у меня, если помнишь, есть маленький охотничий домик. Его мне оставил по завещанию дядя. Конечно, дом требует ремонта, но, думаю, нам удастся привести его в божеский вид.
— Но я не хочу ехать в Линкольншир, — запротестовала девушка, пытаясь собраться с силами, так, как если бы эти силы разметало бурей. — У меня дела здесь.
Аласдэр внимательно посмотрел на нее.
— Не противься, Эмма. Тебе меня не переломить. А твой здравый смысл должен тебе подсказать, что это разумный поступок.
Эмма покосилась на все еще растворенное окно. Эти люди находились так близко. Что бы они с ней сделали, если бы она не проснулась? Девушка содрогнулась.
Аласдэр мрачно кивнул и повернулся отдать короткие приказания Тильде, которая пришла на звон колокольчика.
***
— Так говоришь: достаточно, чтобы свалить лошадь? — Луис бросил шляпу и плащ на стол в продуваемой сквозняками комнате на Халф-Мун-стрит. — Ничего себе лошадь! — Он впервые почувствовал превосходство над своим компаньоном. Паоло провалил дело. Неслыханно! И Луис невольно почувствовал неправедное удовольствие.
Поль разразился ругательствами на португальском. Выдернул из-за пояса кинжал и накинулся на замок несессера.
— Должно быть, не допила лимонад! — изрек он. — Если бы не вмешалась эта сучка Эстергази, я бы проследил, чтобы она выпила все до капли. Наверное, поставила бокал, когда я отошел.
Замок сломался, и Паоло начал вытряхивать из несессера содержимое. Когда тот опустел, он отшвырнул несессер в сторону и выкрикнул еще более страшное проклятие.
Луиса восхищала его виртуозность в ругани.
— И что теперь? — спросил он.
Поль схватил бутылку коньяка и поднес к губам. Кадык ходил ходуном, когда он с жадностью поглощал жгучую влагу.
— Так что же? — переспросил Луис, когда компаньон оторвался от горлышка, чтобы сделать вдох.
Поль вытер рот тыльной стороной ладони. Выражение лица стало бесстрастным, голос — холодным и отрывистым.
— Захватим женщину. Если потребуется, прямо на улице. И сделаем это сегодня. — Он посмотрел сквозь каминную решетку, где мерцали угли прогоревших дров. Задание приобретало иной смысл, становилось чем-то личным. Он жаждал мести, хотел отомстить женщине, которая поманила его и отвергла, а потом перехитрила. Всегда опасно путать личные мотивы с заданием, но сейчас он был к этому готов.
Поль начал мерить шагами маленькую комнату.
