В голове возник образ леди Мелроуз. Наведался он к ней или нет в тот вечер, когда они ездили в Таттерсоллз? Безумие так себя мучить. То, что произошло между ними вчера, было только сном… путаным сном. Она забудет о нем и станет действовать, как задумала. Аласдэр Чейз не тот любовник, которого Эмма собиралась завести ко Дню святого Валентина.
Словно услышав ее мысли, Харрис объявил о приходе Поля Дени. Девушка похолодела. Как же теперь? Накануне вечером что-то произошло между французом и Аласдэром. Она быстро скосила глаза на опекуна — тот все еще разговаривал с герцогом и, казалось, не заметил появления Поля.
Эмма тут же пошла поздороваться с новым гостем и почувствовала, как на нее накатило вдохновение. Прошлым вечером ровным счетом ничего не произошло. Ни один из участников действия не желал признаваться в своей роли. Значит, и Полю не придется объяснять свою — ту, которую он играл в хитроумном замысле Аласдэра.
Прежде чем француз успел открыть рот, она прошептала:
— Ах, мистер Дени, вы меня простите за мои дурные манеры? Извините, что вчера я не вернулась в оранжерею, но бедняжка Мария так сильно страдала. Я просто не могла ее оставить. — Эмма одарила гостя сияющей улыбкой. — Ну скажите, что вы меня простили.
Поль склонился над ее рукой.
— Мадам, вы не можете быть виноватой. Конечно, вам следовало оставаться со своей компаньонкой. Мои притязания не имеют значения.
— Надеюсь, вы ждали меня не долго? — Эмме не терпелось выслушать ответ. Понимал ли француз, что произошло на самом деле? Верил ли в то, что она не вернулась после того, как его самого заставили или убедили уйти?
Поль верил. Но больше не доверял удаче. Хорошо хоть теперь не придется объяснять свой собственный поспешный уход.
— Вечность, мадам, — игриво проговорил он. — Каждая минута без вас для меня целая вечность.
— Вы снова говорите абсурдные вещи, — пожурила его Эмма. — Ох, кажется, герцог уходит! Я должна пойти с ним попрощаться.
— Мистер Дени, мы с вами не встречались дня два, — с улыбкой поприветствовал соседа Аласдэр. — С тех пор как ездили в Таттерсоллз. Надеюсь, вы выбрали себе лошадь по вкусу?
Тем временем Эмма, провожая герцога до порога гостиной, изо всех сил напрягала слух, стараясь расслышать, о чем говорят молодые люди. Оба вели себя абсолютно естественно. Болтали как старые приятели, которые некоторое время друг друга не видели. И между ними не чувствовалось никакой напряженности. Но в прошлый вечер они должны были столкнуться. Разве такая встреча могла быть приятной? Эмма почувствовала, что от неразрешимой загадки у нее начинает болеть голова. Вероятно, эти оба — великолепные актеры и ведут свои роли без единой ошибки. Но зачем? Неужели находятся в сговоре? И предмет их сговора — она сама?
От отчаяния Эмме хотелось завопить. Но вместо этого она заговорила с леди Далримпл и выслушала подробный отчет о ее недавнем недомогании и прогрессивном методе лечения ее нового врача.
— Только подумай, Эмма, — вторила даме Мария, — еще два дня назад леди Далримпл была прикована к постели — не могла поднять головы. А сегодня посмотри, как чудесно выглядит. И все благодаря овечьей крови и уксусу. Невероятно!
— В самом деле невероятно, — слабым голосом согласилась девушка.
— Надеюсь, Мария, вы пришли в себя? — дружелюбно поинтересовался Аласдэр из-за плеча Эммы.
— О да, спасибо. Вчера болела голова, но недолго. — Мария выглядела немного смущенной.
Гость перебросился несколькими фразами с леди Далримпл и повернулся к Эмме.
— Слышал, ты купила дорожную коляску?
— Откуда ты знаешь? — озадаченно спросила она.
— Получил счет, — сухо объяснил Аласдэр. — Ты не теряешь времени даром.
— Таково мое намерение. — Эмма подстроилась под его холодный тон.
— Сегодня приведут твоих лошадей. Джемми договорился, что они будут стоять в конюшне на Парк-стрит. Хочешь посмотреть на кобылу? У меня такое ощущение, что в Таттерсоллзе ты ее вовсе не видела.
— Она здесь? — Эмма сразу сбросила маску холодности.
— На улице, с Джемми. — В ответ на ее отзывчивость глаза Аласдэра засветились теплотой. Три года назад, до того рокового дня, Эмма всегда была порывиста. И теперь он с радостью заметил, что настороженность, как будто ставшая чертой Эммы в последнее время, так и не смогла взять над девушкой верх.