— Я вам денежки принес… — закудахтал Ромка. — За квартиру за январь…
Довольная собой физиономия светилась в дверном проеме. Случись у меня в руке мухобойка, от души бы врезала.
— На комод положь и выметайся, — сухо сказала я. — И Риту с собой возьми, она очень по тебе соскучилась.
— И я соскучился, — подхватил Красноперов. — Смотрю, нет нигде, дай, думаю, к Лидуньке загляну, вдруг посиделки намечаются.
— Я тоже к тебе заходила, Рома, — отмерла Рябинина. — Стучала, стучала, думала, ты уже спишь…
— Или милиция увезла, — произнесла я негромко.
Ромка вздрогнул. Как-то по-птичьи приподнял плечи и вмиг сделал другое лицо. Чересчур серьезное, чтобы оставлять его без внимания. Я отдала должное увиденному. Но он быстро сообразил, что я шучу, и опять сделался дурак дураком. Серьезными оставил только глаза.
— А я, девчата, на прогулку выходил. Погода сегодня — загляденье. На Садовой братаны гудят, музон конкретный лабает на два квартала. Но из ареала не выходят, сознательные… Не хотите променад, а?
— Вы топайте, топайте, — разрешила я, вынимая вилку незакипевшего самовара из розетки. Намек толще некуда. Невольно возбужденная явлением Красноперова, Рита заторопилась на крыльцо. Ромка продолжал меня разглядывать, словно ожидая вопроса. Дождался.
— У тебя есть мнение по случившемуся? — спросила я.
Ромка с готовностью кивнул:
— Есть. Не знаю, отчего происходят убийства, не вижу связи между милиционером и Зойкой, но на нашей улице явно завелся киллер.
— И кто же он?
— Как — кто? — удивился Ромка. — Сколько нас в этой стороне обитает? Шестеро?
— Ну да, — прикинула я, — около того.
— Так выбирай любого. Или любую.
— Ты даже меня сюда причислил? — вздрогнула я. — И себя, любимого?
— А мы с тобой, что, несовершеннолетние? — осклабился Ромка.
Мне стало жуть как нехорошо. «А такой ли уж он не маньяк?» — подумала я.
Оргвыводы зрели и набухали. Самое время призадуматься. Но главу с названием «Воспоминания и размышления» я легко проспала. Едва коснулась подушки, как рухнула к Морфею. Мне снилось, будто кто-то пытается взломать мой замок. Одновременно мелькало лицо Варюши — надутые щеки, глаза по полтиннику, растопыренные пальцы — и зловеще-детское: «Рос-стрр-ах!.. Рос-стрррр-ах!..» Была у нее такая фишка годика в четыре — пугать меня; я верещала от страха, доставляя ей немыслимое удовольствие… Я чутко сплю — пару раз вскакивала, балансируя на грани апноэ — смертельной остановки дыхания, опять падала, проклиная ментов, устроивших мне грандиозное западло. В третий раз вскочила от звука вполне конкретного — в натуре лезут! Спрыгнула с кровати, замерла. Мамочки!.. Очень вкрадчиво, тихо, с осторожностью — хрусть-похрусть… Ошалев от страха, растормошенная, я как с горки съехала с лестницы, включила свет на кухне. Звук исходил от двери! Кто-то тихонечко корябал в замке…
Это шутка?
— Кто?! — возопила я, припадая к двери.
Ждите ответа… На секунду с той стороны прервали занятие и опять продолжили — но уже энергичнее. Я отшатнулась. С ума сдуреть! Машинально хватанула с вешалки пуховик, влезла в него. Куда бежать-то собралась? В тапках? Рванулась было обратно, к лестнице, но куда там? — всюду решетки, из окна не сиганешь. Я опять дернулась к двери. Девочка, ты тормоз?.. Подвал! — осенило меня. Когда-то он с гаражом был единым целым — до тех пор пока мамочка не перегородила проход стеллажами под гнилые помидоры, а остальное пространство задавила бытовым хламом. Стоп! У меня же в куртке баллон. Я машинально сунула руку в нижний карман — вот он, гладенький, голубенький… Отмычка, похоже, уже продиагностировала конфигурацию запорного устройства — в замке что-то щелкнуло, запоры дернулись и медленно поползли от косяка. Боже, сейчас меня будут тихо убивать! За что?!.. Я зачарованно смотрела, как они ползут, — пока не получила пинка для рывка: из мозга — бац! Я выпустила шипящую струю из баллончика между косяком и дверью — пусть нюхают, когда войдут. Сунула баллончик в карман и рванула в мамину комнату. Крышка подпола в углу, колечко, за которое нужно потянуть, постоянно отрывается. Спокойно, медленно… Крышка отделилась от пола, я перехватила ее другой рукой, откинула, спрыгнула на лестницу и засеменила в темень. Но, спохватясь, вернулась, опустила за собой крышку, ободрав пуховик о гвоздь — фиг с ним! — и сквозь звон в ушах услышала, как надсадно заскрипела входная дверь…
