Я прислушалась… Завывал ветер, стучали капли по стеклу — голосов не было, смолкли. К сожалению, я не чувствовала страха. Вырвалась из плена писанины и стала внимательно слушать. Нет, ей-богу, это не мансарда, это коллектор какой-то посторонних звуков… Как хочешь, так и понимай.
Голоса не повторялись. О них знал, похоже, только ветер. Интересно, что там происходило? Как любую нормальную бабу, меня обуяло любопытство. «А ну цыц! — включился ограничитель в голове. — Этого еще не хватало. Мало нам приключений?» Видимо, мне было мало приключений. Я стояла и слушала. Дождь за окном усилился. Если там что-то и происходило, то не для посторонних ушей. Пойду от мамы гляну, решила я и на цыпочках направилась к лестнице. «Эй, куда?! — взвыл в черепе ограничитель. — А ну на месте стой!..» — «Куда-куда, — отмахнулась я. — К ведру, конечно; с таким потреблением кофе мне нужно присаживаться на него каждый час»… На первом этаже было темно как в могильнике. Я на ощупь нашла мамину комнату, продралась сквозь всевозможные хозяйственные штучки и сплющила нос о стекло.
Окно выходило практически на калитку. Дождь стоял стеной. Но это только на первый взгляд. На второй и последующие — стена отступала и обрисовывались деревья. За ними — фрагменты домов и даже угол трансформаторной будки. Из живых существ там, кажется, никого не было. Во всяком случае, я не заметила.
«Ты трусиха, — подумала я. — Тебе жить в этом доме еще долгую неделю. И каждый день ты будешь трястись от ужаса, а потом выдумывать трупы и страсти, которых быть не может! Иди и положи конец непотребству! Пройдись по Облепиховой! Сверни на Виноградную! Убедись, что твои страхи высосаны из пальца, устыдись и покайся. А потом садись за работу, и пусть ничто тебя не омрачит!..»
Яволь, барыня. Я натянула пуховик, влезла в сапоги, забрала со столика в прихожей фонарик и открыла дверь… Ураган чуть не сорвал ее с петель. Хлопнул о стену веранды и бросил мне навстречу! Я отшатнулась. Это было страшно, но не смертельно. Подняв капюшон и придерживая дверь, я вышла в ночь. Заперла замок на один оборот — больше не стоило. Спустилась с крыльца, добрела до калитки. Страх атрофировался, как больная конечность. Что и поощрило меня выйти за ограду. Поиск свежих впечатлений — что актуальнее для сочинительницы! К черту проливной дождь!.. Я повернула направо — никто меня не остановил. Безлюдье. Дошла до особняка покойного г-на Рихтера — развернулась, потрюхала обратно. Добегу до трансформаторной будки и обратно, в дом, — греться у камина, который создан дарить тепло…
Добежала. У трансформаторной будки лежал человек.
Как сказал один из мудрых, надеяться надо на лучшее, а плохое само придет. И обеспечит тебя неприятностями по самую тыковку.
Я могла, конечно, убежать, но разве так поступают правильные девушки? А вдруг человеку плохо? Я подошла и осветила его лицо.
Из темноты проступили блестящие вытаращенные глаза. Искореженный гримасой рот, заполненный водой… Я отшатнулась. Выронила фонарь.
Действительно, ему плохо…
Бытует поверье, будто бабы как огня боятся мышей и трупов. И при каждом столкновении с последними разражаются пронзительными визгами (норовя при этом запрыгнуть на табурет). Не скажу за всю Одессу, но у меня на это дело свой взгляд. По крайней мере, в студенческие годы, подбирая за комбайном картошку, я не всегда орала, принимая мышку-полевку за клубень.
Вот и сейчас в меня точно кляп всунули. Я сдавленно хрипнула, попятилась, споткнулась, кое-как докондыляла до калитки, втерлась на свою территорию… А дальше пошло кусками. Видимо, перешла на автоматический режим. Неслась по дорожке, доламывая георгины, гремела ключом, засовом, потом на ощупь взбиралась по лестнице, обдирая колени. Мучительно долго искала мобильник, лежащий посреди стола, вспоминала телефон милиции (Ноль один? Ноль три?) Как в тумане… Я что-то орала про незнакомого мужчину, который склеил ласты у будки с электричеством, и очень раздражалась, когда терпеливые мужи пытались мне втолковать о существовании в этом городе как минимум десяти тысяч будок с электричеством! Я орала о пересечении Облепиховой улицы и Волчьего тупика, а у меня резонно интересовались, не издеваюсь ли я? Ну нет, понимаешь, в нашем полуторамиллионном городе таких улиц!.. Потом меня попросили начать все сызнова — и желательно поспокойнее. Сообщить свой адрес, данные, род занятий. Кто над кем издевался, непонятно… Бледно помню, какую ахинею я несла, но основные свои координаты, кажется, сообщила. На вопрос, чем занимаюсь, простонала: «Вышиваю крестиком, вяжу ноликом…» — и швырнула трубку на кровать.
