Потом Мария взяла себя в руки, тяжело ступая подошла к шкатулке и заперла ее; выдвинув ящик комода, она спрятала ее и вышла из спальни.
Мария радовалась приходу дедушки не меньше детей. Одним своим присутствием старик как бы освобождал окружающих от душевного гнета, больше того — от давящего сознания своей вины, и точно ставил человека на ноги. Казалось, все твои грехи отпущены.
— Это происходит оттого, — объясняли многие, — что он лично знал Грундтвига: поэтому-то он всегда такой ясный.
И Мария соглашалась с ними; отец был какой-то особенный, не похожий на других.
— Йенса дома нет, он поехал в Кольдинг на заседание правления. Все насчет сушки картофеля... — сказала она, хотя и не сомневалась, что отец видел Ворупа, проехавшего в бричке, по дороге из дому. Потому-то старик и пришел; при Йенсе он чувствовал себя здесь посторонним, а ему хотелось узнать, как обстоит с вывозом картофеля, — кругом так много всяких толков.
— Думаю, отец, что ты можешь быть спокоен, — сказала Мария и принялась, как могла, излагать ему положение дел. — Во всяком случае, Йенс убытков как будто не потерпит. По тому, как все складывается, надо сказать, что и это уже благо.
Эббе Фискер внимательно слушал, не выражая ни одобрения, ни порицания, — как всегда, когда речь шла об его зяте. Все же посещением русских он гордился; в селении еще не забыли о нем.
— Йенса уж начинают называть королем! — Старик улыбнулся.
Мария смотрела на него, сияя от радости; она так была ему благодарна, что он пришел!
— Не в насмешку ли? — спросила она с сомнением. — Тебе не кажется?
— Думается, есть и это, — осторожно ответил старик. Мария пошла на кухню, чтобы собственноручно сварить отцу крепкий кофе. «Это моя единственная слабость, на старости лет не грех побаловаться», — говаривал он часто.
За столом Мария села возле отца и время от времени поглаживала его по руке.
— Я так рада, что ты пришел, — повторяла она; в голосе ее звучало волнение.
— У тебя все хорошо, дитя мое? — Отец удержал ее руку, когда она потянулась, чтобы погладить его. — У тебя такой измученный вид.
— Ах, папа, человеку хорошо, если он того хочет, — ответила она, — а если он не хочет, тогда...
Старик Эббе посмотрел на дочь с тревогой. Он давно знал, что в ее душе происходит какая-то борьба, но сама она не заговаривала с ним об этом, а спрашивать он не хотел.
— Часто люди как будто только для того и рождаются на свет, чтобы и себе и другим портить жизнь, — тихо сказал он.
— Почему ты и сегодня не взял с собой Анн-Мари? — внезапно спросила Мария. Этот вопрос она неизменно задавала отцу, когда он приходил. И отец ответил, как всегда, что в следующий раз он непременно придет с ней; сегодня она себя не совсем хорошо чувствует.
— Но детей все-таки пришли к нам, она очень скучает по ним, — прибавил он. — Мы и в самом деле редко их видим.
— Да ведь мы-то уж едем к тебе, — одновременно выпалили Арне и Инге и покатились со смеху. Ужасно весело, что дедушка такой умный, а этого не знает!
Но оказалось, что он все-таки знает, потому что он сказал:
— Правильно, и как это я сразу вас не заметил? — и, приложив руку козырьком ко лбу, сделал вид, что всматривается вдаль, стараясь разглядеть их.
Сил никаких нет с этим дедушкой; они смеялись так, что их маленькие животики тряслись.
Потом русскую лошадку впрягли в коляску, детей хорошенько закутали и усадили. Старик Эббе взял вожжи в руки.
— Под вечер я пришлю за детьми Сэрена Йепсена, — сказала Мария, тщательно укрывая всех пледом. — Передайте от меня сердечный привет.
Но Арне не желал явиться с пустыми руками.
— Дай мне яиц и немного масла! — скомандовал он; его звонкий голос звучал почти повелительно.
Мария рассмеялась и, собрав разные продукты, уложила их на дне коляски.
— А можно нам говорить «бабушка» столько раз, сколько захочется? — спросила Инге.
— Ну конечно, детки, сколько хотите!
— А можно нам не только «бабушка» сказать, а и обнять ее и поцеловать? — прибавил Арне.
— Бога ради, отчего же нет?! И за маму свою крепко поцелуйте бабушку.
Эббе сидел, забавляясь этим разговором. Мария, правда, слегка покраснела, но это ей повредить не может. Дети нередко бывают хорошими воспитателями.
